Графоманка

Будто чужими пальцами она начала расстёгивать пуговицы на рубашке, ощущая как предательски подрагивает уголок рта, которым она старалась изображать своё презрение. Закончив с пуговицами, Лера отступила назад, поднявшись на две ступеньки. Теперь она смотрела на Графа сверху. А его взгляд упирался прямо в верхний отдел прозрачного гарнитура. Вот точно таким взглядом смотрели на ее грудь все примитивные организмы мужского пола, пока она не начала ее прятать за безразмерными толстовками.

Лера стянула ворот с плеч, дала соскользнуть шёлку под ноги. Осталась стоять перед Графом в белье, единственная функция которого заключалась в подаче сигналов самцу о готовности самки к спариванию.

- Ты с огнём играешь, Новодворская, - сообщил он, обращаясь к ее груди. - Нарываешься на мой член отчаянно... уверена, что готова?

Лера приказывала мимическим мышцам вернуть на место брови и челюсть, вышло плохо.

- Уверена, что никогда не буду к этому готова, - фыркнула она,  повернулась на сто восемьдесят и пошла по лестнице вверх, умоляя ноги не подвести. Путь на третий этаж в одном белье представлялся дорогой на Голгофу. Ноги не слушались, уши горели. Лера планировала дойти до «своей» комнаты и отпраздновать остатками вина если не победу в этой схватке, то, по крайней мере, ничью. Откладывать на потом нельзя. А то, говорят, женский алкоголизм не лечится.

Но, когда до конца лестницы оставалась всего пара шагов, ее вдруг оторвало от ступенек и она оказалась перекинутой через плечо Графа. Лера даже не успела возмутиться. Он быстро донёс ее до комнаты и сгрузил на кровать, сам навис темным, страшным отвесным утесом сверху. Пальцы его сжимали Лерину челюсть, сильно, но не грубо. Даже можно сказать на грани с нежностью. Он молчал. Просто выжигал Лере сетчатку своим взглядом и молчал. А она ждала уже хоть каких-нибудь действий, ибо это гнетущее молчание было эквивалентно психологической пытке.

Наконец, тишину нарушил приглушённый рык рядом с Лериным ухом и по глубокому надрыву в нем стало понятно, каких титанических усилий Графу стоила его выдержка.

Он поднялся с кровати, встал перед распластанной, распаленной ожиданием грубых поцелуев Лерой. Которая вдруг вспомнила, что живой организм должен дышать, сделала несколько рваных вдохов и выдохов, уверенная, что температура ее тела достигла критической.

- Это всё?  Ты что, меня больше не хочешь? - спросила она, когда поняла, что в эту ночь опять будет спать одна. Как и он.

- Хочу…

- Ну, так в чем дело? - она блефовала, уже зная, что он не воспользуется ее состоянием. Сегодня точно нет. Решил поиграть в аристократа.

- Я не занимаюсь труположеством, Валерия. - Изрёк Граф. - Предпочитаю иметь дело с живыми организмами. Хочу, чтобы ты присутствовала при важном событии своей жизни. И прочувствовала весь процесс от боли до кайфа. А сейчас ты - чуть живее бревна. Че я, дятел, что ли, в дерево долбиться…

Лера нашла силы оторвать пудовый затылок от постели и посмотреть на возвышавшийся у кровати тёмный силуэт. В синем сумраке ночи  лица было не разобрать, но опьяненный вином мозг подкинул воображению портрет из журнала «Сибирский раут». От взгляда «серого кардинала» плавились не только соседние страницы издания, но и душа читателя публикации.

- Ты не отпустишь, да? Без этого… - уже без особой надежды спросила Лера.

- Без «этого» ты и сама уже не хочешь уходить, - раздалось у двери, а потом глухой щелчок поставил точку в диалоге.

Никогда ещё ни одному мужчине не удавалось это. Граф сделал то, что до него не мог никто... Трахнул её ЭГО. Взял и поимел!

Будто в трансе, но уже абсолютно трезвая, Лера запустила пальцы за край бесстыжих трусов, скользнула ими во влажную мякоть, чувствительную, изнывающую в томительном ожидании…

Впервые за долгие годы ей хотелось секса. Не с каким-то абстрактом. А с ним. С абсолютно реальным, но загадочным, странным, дерзким, от которого за версту несло высокомерием и властью. Голого секса, не во имя чего-то, по принуждению или за какие-то блага, а НАСТОЯЩЕГО! Страстного, дикого, животного! Так, чтобы кости трещали от его объятий, чтобы забыть своё имя и кто такая Новодворская. Орать не от боли и презрения к себе, а от непритворного оргазма, глубокого, как Марианская впадина. Чтобы почувствовать, наконец, что такое быть слабой, желанной женщиной в руках сильного мужика...

«Нет, - подумала Лера, облизывая солёные губы, вздрагивая в последних судорогах экстаза, - алкоголь - это зло!»

Глава 21

Глава 21