Гракх Бабёф и заговор «равных»

О чем же доносили агенты Директории в тот период, когда они следили за кафе Кретьена и Китайских бань особенно пристально? Судя по их сообщениям, посетители этих заведений в основном занимались критикой правительства и демонстрировали якобинские взгляды: хвалили Марата и Робеспьера, клялись отомстить за 9 термидора, хотели восстановить Конституцию 1793 г. и мечтали о новом 31 мая, рассуждая о желаемой или якобы уже запланированной «чистке» Совета Пятисот. Кроме того, завсегдатаи обсуждали новости и различные слухи: о революции в Лондоне, о покушениях на патриотов и т. д. Никаких указаний на симпатию этих людей к коммунистическому идеалу Бабёфа в рапортах за этот период нет. Собственно о Гракхе упоминается всего трижды: первый раз речь идет о том, что посетители кафе ждут нового номера «Трибуна народа», поскольку там ожидается разоблачение «заговора 9 термидора»; затем говорится об ожидании ими же следующего номера, где автор призовет к возвращению прав народа; наконец, в январе 1795 г. есть сообщение о том, что в кафе Кретьена «хвалили Лебуа и Бабёфа, чье энергичное перо разоблачает мерзавцев в законодательном корпусе»{359}. Осведомители отмечали, что во время заседаний общества Пантеона публика в кафе малочисленна: то есть, контингент и там, и там был в основном одним и тем же.

Помимо прочего, зимой 1795/1796 гг. правительственные агенты сообщали о существовании патриотических кружков в Сен-Жермене и Сент-Антуане, у некоего Шамбеллана (Chambellan) на улице Карусель и в Шарантоне, где по декадным дням члены бывших революционных комитетов собираются, чтобы «мешать бдительности полиции»{360}. То, что эти собрания в текстах рапортов уподобляются собраниям в вышеупомянутых кафе и в клубе Пантеона, позволяет сделать вывод, что они тоже были настроены проякобински. К сожалению, найти какие-либо еще сведения об этих кружках не удалось.

Таким образом, формирование костяка заговорщиков, имевшее место на рубеже 1795-1796 гг., происходило при меньшем, чем можно ожидать, участии Бабёфа, зато под явным влиянием якобинской идеологии. Ни один из институтов, объединявших будущих бабувистов, не был идейно замкнутым: напротив, в них был очень силен якобинский элемент. Если в обществе Пантеона и комитета Амара ближайшие друзья Бабёфа достаточно проповедовали его доктрину, то в парижских кафе, где собирались не вожди заговора, а их будущие помощники и рядовые приверженцы, писания Гракха интересовали публику лишь в той мере, в какой отвечали ее якобинским пристрастиям. Вся его риторика, его деятельность, как и деятельность его соратников (нынешних и будущих), в тот период были неразрывно связаны с наследием террористического режима II года. Не удивительно, что и читатели «Трибуна», и завсегдатаи патриотических кафе видели в Бабёфе прежде всего не коммуниста, а защитника якобинизма и якобинцев. Тактика союза с робеспьеристами позволила Трибуну народа обрести широкий круг сочувствующих, но привела к тому, что его собственные коммунистические взгляды оказались мало кому известны и интересны. Если бы мы сегодня не знали, что Бабёф, а также посетители клуба Пантеона, комитета Амара и кафе Кретьена и Китайских бань, будут связаны заговором «равных», то нам бы, возможно, и в голову не пришло искать между ними что-то общее, кроме ностальгии по II году.

Часть 3 Заговор «равных» изнутри

Мы подошли к главному периоду в жизни Бабёфа - периоду создания им заговора, прославившего его в истории. Этот принципиально важный отрезок времени был, тем не менее, не слишком богат на внешние события и весьма непродолжителен - чуть больше месяца: от создания Тайной директории общественного спасения 30 марта (10 жерминаля IV года) до ареста бабувистов 10 мая (21 флореаля). Однако, несмотря на кратковременность существования, заговор «равных» представлял собою довольно разветвленную структуру.

3.1. Предводители: Тайная директория и Военный комитет

Традиционно днем рождения заговора «равных» считается 30 марта 1796 г. - дата создания «Тайной директории общественного спасения». Первоначально в ее состав кроме Бабёфа вошли Ф. Лепелетье (банкир, дворянин, брат знаменитого депутата - «мученика свободы», убитого роялистом в 1793 г.), П.-А. Антонель (маркиз, бывший мэр Арля и депутат Законодательного собрания, председательствовавший на суде над жирондистами и Марией-Антуанеттой, но в период Террора арестованный как подозрительный), а также ранее упоминавшийся поэт и драматург С. Марешаль. С самого начала этот состав был неоднороден в идеологическом отношении. По мнению современного французского историка П. Серна, этих четверых можно было рассматривать как две пары: Бабёф и Марешаль - коммунисты, Антонель и Лепелетье - приверженцы Конституции 1793 г.{361} При этом Марешаль больше тяготел к анархизму, в то время как коммунизм Бабёфа был этатистским. Что же выходит, в руководстве заговора Бабёфа не было ни одного бабувиста, кроме него самого?!..