Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020

В этом тексте слово любимый во второй строке может читаться и как существительное, и как прилагательное. Существительное было бы очевиднее, если бы там стояло тире, но правила пунктуации допускают и его отсутствие.

Мария Степанова помещает рядом антонимы, один из которых – прилагательное, а другой существительное:

Банный день стеклу и шинам.
Юбки флагами с балконов.
Летний воздух с тихим шипом
Выпускают из баллонов,

Он линяет, все меняет,

Он проёмы заполняет,
Человекоочертанья в нем, как шарики, висят —
Зоны мертвого живого
Года с семьдесят второго,
Года с пятьдесят восьмого
Ни фига не отражают, а висят-не-голосят
Наподобие холодных магазинных поросят.

Мария Степанова. «Банный день стеклу и шинам…»

[136].

Стихотворение Михаила Яснова «Кто у нас делает литературу» содержит грамматические ряды[137], состоящие из субстантивированных причастий и субстантивированных порядковых числительных[138]:

Уцелевшие двадцатых,
обреченные тридцатых,
перемолотые сороковых,
задушенные пятидесятых,
надеющиеся шестидесятых,
исковерканные семидесятых,
разобщенные восьмидесятых,
нищие девяностых —

уцелевшие, обреченные, перемолотые,

      задушенные, надеющиеся, исковерканные,
      разобщенные нищие…

Михаил Яснов. «Кто у нас делает литературу»

[139].

В первой строфе, состоящей только из субстантивированных причастий и порядковых числительных, эти грамматические формы являются результатом компрессии – включения в субстантивы значения того слова, которое было бы определяемым в полном сочетании (люди или писатели). Для порядковых числительных, соответственно, годы.

Во второй строфе слова уцелевшие, обреченные и т. д. становятся адъективными формами, определяемое слово которых – нищие. Если бы перед словом нищие была запятая, такого грамматического преобразования не получилось бы.

Восприятие слова как причастия или как существительного может зависеть и от порядка слов:

в праге в старо-новой синагоге
находящейся напротив правды
кресло пастернака стоит и стояло
прямо рядом с креслом некоего манна
они вместе читали книги
у них часто соседствовали фамилии
например в уничтоженных списках
в особенности в списках уничтоженных

Наталия Азарова. «в праге в старо-новой синагоге…»

[140].

Только когда прочитано последнее слово следующего фрагмента из поэмы Генриха Сапгира «МКХ – Мушиный след», можно понять, какие части речи – причастия или существительные предшествуют этому слову:

разлезающееся расползающееся разъедающееся
растрескивающееся распузыривающееся разволдыривающееся
раздувающееся разгноевающееся разгангренивающееся
   разистлевающееся разистончаю

Генрих Сапгир «МКХ – Мушиный след»

[141].

В современной поэзии есть очень много примеров десубстантивации тех существительных, которые были образованы от прилагательных.

Особенно это заметно в тех случаях, когда субстантивация, казалось бы, произошла окончательно, чаще всего это касается слов прохожий, леший, насекомое:

и в церкву не пройти,
на миг едва-едва вошла
в золотозубый рот кита-миллионера —
она все та же древняя пещера,
что, свет сокрыв, от тьмы спасла,
но и сама стеною стала,
и чрез нее, как чрез забор,
прохожий Бог

кидает взор.

Елена Шварц. «Черная Пасха»

[142] ;