Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020

Навскидку я выстрелил. Эхо
Лишь стало добычей моей,
И дым цвета лешего меха
Витал утешеньем очей.

Саша Соколов. «Журнал запойного. Записка XXXII. Эклога»

[148] ;

это не гром прогремевший
это мой рот изблевавший
все что он пивший и евший
и целовавший

это не дикий и леший

это культурный но павший
до дому не потерпевший
всё протрепавший

Денис Новиков. «Это»

[149] ;

Темный ты, дремучий, леший

,микроскоп тебе заместо
молотка. Что будешь делать
ты со мной, как дозовешься?
Что тобой я буду делать?
Дам тебе подсахасрарник,
и катись, и просветляйся…
Гвоздь вот только лбом пристукну
напоследок…

Надя Делаланд. «Темный ты, дремучий, леший…»

[150] ;

…и тогда она
нырнула в лес – не сумрачные чащи,
нормальный подмосковный леший лес

,

и набрела на дивный свет, стоящий

с косым копьём луча наперевес,
щебечущий, блистающий, зовущий

Ирина Ермакова. «Инь»

[151].

В строке И дым цвета лешего меха у Саши Соколова слово леший подвергается двойному грамматическому преобразованию: оно не только возвращается к статусу прилагательного, но и, воссоздавая былую притяжательность, меняет объект определения. Слово леший, по происхождению притяжательное прилагательное от слова лес, становится в стихотворении притяжательным прилагательным от субстантива леший.

У Ирины Ермаковой в сочетании нормальный подмосковный леший лес наблюдается похожее преобразование: леший лес – ‘лес, принадлежащий лешему’.

Многочисленные случаи десубстантивации слова насекомое анализируются в главе «Страдательные причастия настоящего времени», поэтому здесь ограничусь несколькими примерами с изменением рода, которые там не приводятся:

Я стану пожизненной тенью,
Забуду свое ремесло
И буду подобен растенью,
Которое в землю вросло.
<…>
Уйду в насекомое царство

,Травой расстелюсь на лугу.
Мне дружба твоя не лекарство,
А большего сметь не могу.

Алексей Цветков. «Под взглядом твоим голубиным…» / «448-22-82»

[152] ;

Не тайник, не тюрьма, не гнездо, не мешок, не могила —
это столб наизнанку, прожектор с обратным свеченьем,
западня слепоты, провиденья червячное рыло,
это – ниша твоя, горизонт в переулке осеннем.
Не капкан, не доспех и не просто скелет насекомый

 —это больше в тебе, чем снаружи, и больше сегодня, чем было.
Ты стоишь на столбе, но не столпник, горящий в объеме,
ты открыт, но не виден, как будто тебя ослепило.

Иван Жданов. «Ниша и столп»

[153] ;

На клочке, на салфетке, на пачке от сигарет
запишу впопыхах, что ночной набормочет бред,
пока будет бороться с кромешною темнотой
насекомый пустяк

уайльдовской запятой[154].

Два прозрачных таких, два коротких таких крыла —

не то муха какая-такая… не то пчела,
не то есть запятая… не то, так сказать, не есть,
ибо завтра её ты уже не увидишь здесь.

Евгений Клюев. «На клочке, на салфетке, на пачке от сигарет…»

[155] ;