Грамота самозванца

– Чего они там собрались-то? – потирая руки, весело поинтересовался Прохор. Парня можно было понять – опытный кулачный боец, он давно томился без любимой забавы – мелкие драки в тавернах не в счет – и теперь рад был показать все свое умение. Митрий с Иваном вовсе не разделяли его веселья, Митька вообще бы не пошел сюда и не пустил бы друзей – уж больно подозрительным казалось ему затеянное предприятие. И, главное, затеянное-то – кем? Католиком Жан-Полем д’Эвре и – независимо от него – гугенотом Рене Мелиссье. Вот уж поистине странная парочка! Хотя, похоже, они вовсе не догадывались о том, что попросили друзей об одном и том же. Ну, конечно же, не догадывались, ведь Жан-Поль просил устроить потасовку Ивана, а Рене – Прохора. О том, что имелась еще одна заинтересованная в этом деле особа, Иван, подумав, никому не сказал. Зачем? Однако сам, как и Митрий, считал все обстоятельства крайне подозрительными. И тоже не пошел бы, и отговорил бы Прохора, если бы не данное слово. Ведь обещал! И не только Жан-Полю, но и «бель анконю» Камилле. О Камилла! При одном воспоминании о проведенной с красавицей ночи юношу до сих пор бросало в дрожь.

– Эвон, кажись, заходят, – поглядев в сторону Нотр-Дама, негромко заметил Митрий. – Не пора нам начинать?

– Пожалуй, рановато.

Иван задумчиво поправил на плечах плащ – тот самый, голубой, с затейливым золотым шитьем, который так и не успел еще вернуть Рене – пытался, но ларошельца в последнее время трудно было застать дома. И где его носило? Наверное, там же, где и Жан-Поля.

Стоявший чуть в стороне Прохор небрежно оттеснил плечом парочку прохожих, едва не наступивших ему на ногу, – у дома постепенно собиралась толпа из тех, кто не смог попасть в Нотр-Дам на мессу. Рылом не вышел или еще по каким причинам… Судя по одежке собравшихся – скорее первое. Не полные клошары, конечно, но и не очень-то приличные люди, так, серединка на половинку. Уж, конечно, было с кем подраться! Прохор скосил глаза на друзей. Те выглядели как истинно благородные шевальёе, особенно Иван в щегольском плаще, со сверкающей на груди перевязью, в широкополой шляпе с плюмажем. Впрочем, и Митрий старался не отставать от него – такого шикарного плаща у отрока, конечно, не было, как и перевязи, и шляпы, зато имелся ярко-голубой берет, украшенный длинным павлиньим пером, и короткий камзольчик дивного ядовито-желтого цвета, от которого у неподготовленного человека запросто могло свести скулы. Где он раздобыл этот камзол – Митька не рассказывал. Но смотрелся неплохо, этаким провинциальным дворянчиком с юга – гасконцем или беарнцем.

А публика вокруг одевалась куда как проще. И уже не раз и не два толпившиеся у дома люди – не клошары, но что-то вроде – кидали на всю компанию весьма недоброжелательные взгляды.

А и хорошо! А того и надо!

Прохор снова потер руки и нетерпеливо взглянул на Ивана – пора?

Иван хотел было кивнуть, что – пожалуй, но не успел: какие-то оборванцы вдруг ни с того ни с сего привязались к Митьке – один схватил его за руки, другой сбил наземь берет.

Не говоря ни слова, Прохор вмиг оказался рядом с парнем и, схватив обоих забияк за шиворот, ударил лбами. Те в изумлении завалились на мостовую. Кто-то из толпы попытался протестовать… только попытался… Вернее – попытались немного, так, человек пять, шесть…

Эх, как разошелся Прохор! Любо-дорого смотреть! Первого, кто выскочил, встретил смачным ударом слева, следующего угостил правой – да так, что бедняга, пролетев саженей пять, прямо-таки впечатался в стену.

Тут уж налетели остальные – пошла потеха! Прохор постепенно входил в раж, но бился с умом, постоянно контролируя, что делается сзади. А там кто-то пытался наскочить с кинжалом – Иван быстро просек это и выхватил шпагу. Звякнув, выбитый из руки клошара кинжал полетел на мостовую. Толпа быстро сгущалась, привлеченная азартом хорошей драки, и вот уже стало не пошевелить рукой, хотя Прохор все еще пытался действовать…

– Иванко, берегись! – вдруг завопил Митрий и, осклабясь, вцепился зубами в руку человека в сером плаще. Тот ударил отрока кулаком в лицо. Иван рассвирепел, пытаясь в свою очередь достать «серого», что, однако, было весьма затруднительно сделать. Толпа шумела, кричала, дралась… Отпустив Митьку, «серый» вдруг неожиданно возник рядом с Иваном. Ловкий малый. И ему определенно что-то надо. Ага, вон что-то блеснуло в руке. Кинжал? Кистень?

Собрав силы, Иван рванулся в сторону, ощутив, как острое лезвие вспороло одежду. Ах ты, гад! Юноша попытался перехватить шпагу, словно копье – иначе ею невозможно было сейчас действовать…Но «серый» ужом ввинтился в толпу… оп… и возник уже в другом месте. Что-то поднял… Арбалет! Небольшой, со стальным луком, такой удобно прятать под одеждой. Иван резко пригнулся. И вовремя! Над головой его со свистом пролетела стрела, насквозь пронзив какого-то уличного мальчишку – торговца водой или разносчика. Парень закричал, задергался, на губах его появилась кровавая пена…

И тут вдруг громыхнул выстрел!

Потом – еще один!

Толпа затихла на миг, чтоб разразиться громом.