Грань

Мне никто не помогает, зато и не контролирует никто. Мне обещал свою поддержку Рик, на деле же я раздаю заказы на разные подряды его знакомым фирмам, в том числе, Аднану и его бригаде. Говорит с ними, в основном, он. Делать, вроде, что-то делают. Главное, ремонт на месте не стоит.

Что меня дернуло подключить его? Своего рода энтузиазм. Будто запал какой, зажженный от искры наших встреч. Пока у меня нет причин сожалеть о том, что дала ему загореться, этому энтузиазму.

Он рассказывает мне и о своих делах. Смеюсь, что на данный момент они у него сплошь «черные», то бишь, «левые». Светиться-легализоваться, мол, ему нельзя.

«Нельзя» — подначиваю я, — «как же. Да ты просто бабло экономишь — смотри, доэкономишься. И когда таким жадным заделался?..»

Может, Нина деньги тянет?.. Тачку-то, поди, на твои купили… Нет, Нину не вспоминаю, будто умерла она. Просто ковыряю его, мол, как это он не боится проверок, ревизий, да налоговой, в конце концов.

Он неизменно отшучивается, что дела его сейчас сплошь маленькие, не дела даже — делишки.

«Все бабки в них пихаю».

«А ну как — заложат?» — сомневаюсь я. «Подсмотрит кто-нибудь в округе».

«Не заложат, там все в округе мои знакомые или подмазанные мной».

Принимаю и это за шутку.

На самом деле он лазит где-то по краю, ему прет до поры-до времени. Но раз он сам не парится, я тоже отношусь к его «делишкам» с неким насмешливо-огрубелым пофигизмом. Своей огрубелостью этот пофигизм напоминает мне некоторые его повадки и предпочтения в постели, на которые не жалуюсь, потому что меня и саму штырит от них.

Довольно бодро продвигается перестраивание «школы». Меня осторожно похваливает Мартин. Похваливает и ни о чем не спрашивает. Он не может не догадываться, что этот мой проект «школа» — левак, только другой расфасовки. Но на «школе» висит табличка Аквариуса, все, кому не лень, табличку эту видят и значит, хорошо, если идет хорошо. Вон, оплату услуг по координации проекта нам же начислят, не кому-нибудь же. Ну, и реклама нашей фирмы, конечно.

* * *

Невероятно, но факт: нам дают Йеноптик. Вернее, Йеноптик дает нам себя. Может, помогли аудиенции тет-на-тет с энергетиком.

Кстати, об энергетиках: поговаривают, что Йонасу скоро «разрешат» Карре-Ост.

Мы же с Мартином вот-вот примем «Фриду», а Бланкенбург… приняли уже. Не вру. Лишь ставлю Мартина в известность, что это был первый и последний вокзал в моей карьере. Мартин кивает и соглашается для виду, но без промедления ставит меня на новый вокзал — супервайзером. Главное меня туда впихнуть, дальше — вопрос техники. Глядишь — осяду в проекте, и сама уходить раздумаю. Гад, конечно.

Скучать и в целом не приходится.

Я и раньше не прятала на работе наших с Риком «дел», правда, тогда никто этими делами и не интересовался. А теперь я просто во всеуслышание созваниваюсь с ним по проекту «школа».

Мне почти смешно: Рик, паразит, конечно, постепенно меня подготавливал, рассказывая про свои «делишки». Да и я тоже хороша: не только по «школе» с ним завязываюсь — обсуждаю с ним идеи для новых проектов. Будто не знаю, чем такое может кончиться. Будто мне мало дел с ним.

— Конфет, я до сих пор охреневаю. В себя не могу прийти от того, что вы с ним снова вместе, — то и дело признается Рози. — И так.

Вообще-то, когда она так говорит, у меня не хватает духу пояснить, что никакие мы не «вместе». Не хочется травмировать ее, а то она в последнее время что-то все расстраивается на мой счет.

В один прекрасный момент мне надоедают ее аханья, и я так и заявляю:

— Мы не вместе, а сами по себе.

— Да? Так это называется?

— Да. От этого так хорошо. Мы даже, когда встречаемся, не договариваемся насчет следующей встречи…

— И до следующей встречи ты… ждешь его звонка? — упавшим голосом спрашивает Рози.

— Не все так трагично. Да и когда мне ждать-то? Вон у меня сколько всего. У него, по-моему, тоже.

— Ужас. Все гораздо хуже, чем я думала.

— А что ты думала?

— Что вы по пьяне решили тряхнуть стариной. На том и поставить точку.

— Точку мы уже поставили, — усмехаюсь. — Это было в старом году. А теперь год у нас новый. И вообще, это как послесловие, а заканчивать послесловие можно и не торопиться — пусть себе будет, сколько будет.

Рози только головой покачивает.

Весьма странным образом ведет себя мама. Вернее, не того я от нее ожидала. Вернее, не ждала ничего — а от нее ничего и не слышно. Мама ни единым словечком не дает понять, если догадывается, что в моей жизни вновь появился Рик, поэтому я не знаю, что она обо всем этом думает.

А Рик… у него-то вообще проблем нет. Только, гад такой, нет-нет да и вздыхает теперь, что я, мол, такая «охуительно сладкая» и ему, мол, охота «без противогаза» со мной, а я, мол, «каз-за», все «себе на уме пожизненно» да «залететь боюсь». Когда я не спешу его разуверять, что, мол, не боюсь, он не унимается: что ж я, мол, туплю, не перехожу на таблетки, выдумала, что мне от них и раньше было «не очень».

Я подкалываю его, что на самом деле ему просто не хочется тратиться на презервативы, а про себя думаю, что презервативы может найти у него Нина, и ему неохота отбрехиваться потом.

* * *