Грань

В общем, чтобы не быть «козой», записываюсь на консультацию насчет спирали.

В больнице случайно встречаю выходящую из кардиологии маму. После ее тяжелой ангины с год тому назад у нее резко подскочила вероятность подхватить миокардит, и теперь ей приходится регулярно проходить ЭКГ и УЗИ сердца.

— А ты мне не рассказывала, что тебе — сегодня, — начинаю было.

— У тебя и своих дел хватает, — пожимает плечами мама. — Ты-то что тут делаешь?

— В гинекологическое ходила на полугодовое обследование.

— А почему здесь? — недоверчиво спрашивает мама.

— Мой гинеколог такого не делает. У меня ж теперь гормоны… ну, перебои с месячными… с тех самых пор… — вру я. — Надо проверяться.

— А ты мне не рассказывала про «гормоны» твои «месячные», — замечает мама, пристально меня разглядывая.

Мягко объясняю ей, что это рутинная проверка и рассказывать там нечего, но мама все как-то подозрительно косится на меня.

Пока идем на выход, до меня доходит, что в больничном крыле, из которого я только что к ней вышла, также расположен центр планирования семьи и репродуктивной медицины, и мама не только на меня смотрела, а еще и на таблички на стенах. Готовлюсь уже начать оправдываться, мол, я ж не туда ходила, но с удивлением замечаю, что мама не точит и не настаивает.

На выходе звонит Рик. Вскоре он уже сажает нас к себе в машину. Мама и тут не задает вопросов, очевидно, боясь «спугнуть».

Мама не знает, как у нас с ним все теперь. Наверно, думает, что «снова нормально», как если бы было нормально когда-то до этого. От этого в его машине, в их машине между нами тремя тоже становится нормально, обыденно и по-семейному даже.

Да-да, а тут еще и мои «походы в детородный центр», думаю. И — мне только кажется или Рик поглядывает на меня с довольным видом и порывается спросить, как прошло?..

Абсурд и глюк, конечно. Но мне не хочется ни просвещать маму насчет ее заблуждений, ни грустить от того, как оно все на самом деле. Наоборот, мне даже абсурдно-весело становится. Не истерически весело, а спокойно весело.

— Слушайте, а давайте на стройку заедем? — предлагаю им обоим в порыве своего этого веселья.

Рик сразу догадывается, о какой стройке речь, мама ни о чем не подозревает, но сохраняет невозмутимый вид и дает понять, что можем и заехать, мол, она никуда не торопится. Есть у моей мамы такая отличительная черта: не удивляться «при посторонних» и не показывать собственной неосведомленности, как будто чтобы не ударить в грязь лицом.

Мама не подает виду, что была ни о чем не в курсе даже, когда мы втроем подходим к почти доперестроенному новому крылу. Рик больше молчит, а я распаляюсь перед мамой, рассказываю про строительство и про то, когда предположительно все будет готово. Под конец даже спрашиваю, не будут ли у нее проходить там какие-нибудь уроки.

Мамины ответы лаконичны, однако преисполнены сдержанной гордости за свою дочь и еще некоторой удовлетворенности иного характера, рассеять которую по-прежнему не спешу. Она согласна, пусть хоть и вскользь, поведать мне, что в новом крыле действительно будет размещаться «физмат», который, Бог даст, ради такого дела еще и оборудуют и оснастят по-новому.

Затем, после осмотра объекта Рик, не спрашивая, куда ехать, отвозит маму домой. Мне интересно: надо же, помнит, где она живет, вообще — знал.

Позднее мама заявит мне:

«А он на Брэда Питта похож».

«На кого?»

«Да ладно тебе. Засранка».

Я это скажу специально — подразнить ее, мол, актер еще допотопных времен, я таких не помню, хотя, вообще-то, помню, конечно. А когда мама покажет мне фото этого самого Брэда Питта в молодости, скажу с уверенностью:

«Да ну. Этот какой-то придурковатый, смазливый красавчик. Не мужественный вообще».

«А по-моему, похож» — с еще большей уверенностью произнесет мама.

Сейчас, когда мамы больше нет с нами в машине, Рик, будто «проснувшись» после стенд-бая, мягко обхватывает мою коленку и лезет вверх по ноге — под пальто, где обнаруживает радость от того, что я сегодня оделась в вязаное шерстяное платье, коротенькое, под сапоги.

Под платьем он спрашивает у моих колготок, пролезая под ними в трусики:

— Ну че, как прошло?..

— Нормально, — отвечаю лаконично.

Чувствую, что только что обронила давешнюю веселость.

— Поставила?

— Не. Посмотрим, — говорю. — Поставлю, может.

Сама же отчего-то понимаю, что не поставлю ни за что. Чтобы не быть козой, максимум, все-таки перейду на таблетки.

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ Сказки-будни

Все, думаю с нахлынувшей откуда-то грустью, кирдык зиме.

Все чаще солнце, все чаще теплеет, чтобы, правда, потом похолодать опять. Все ветренее.

Все вопит о том, что зима прошла. Скидайте пальто, пуховики. Выковыривайте легкие куртки. Марш — в спортзал. Или на улицу — бегать. У нас в Берлине любят бегать. Марш — назначайте начало строительства, теперь вам разрешили. Не знаю, как там у них с Карре-Ост, пока вроде тихо, но ждать, по-моему, недолго — «зеленую» мэра свергнет на весенних выборах преемник — «черный», консерватор и прагматик, не зацикленный на экологии.