Грань

Он за руку тянет меня из конфи, а сам вытаскивает телефон и сообщает «куда следует», что «застрял на заводах, ночую в Шверине».

И мы ночуем в небольшом, но эксклюзивном отеле с видом на замок.

Замок тут поистине сказочный, но из-за близости к Балтийскому морю в Шверине, по-моему, всегда дубак, а сейчас вообще апрельский вечер и как-то особенно холодно. От этого тянет не гулять в лучах заката, а скорей — в постель и долго трахаться. Занырнуть при первом удобном случае и долго не выныривать на поверхность.

Насчет ныряния мы понимаем буквально: после стихийного аперитивного совокупления по входе в номер совершаем заход в нашу собственную сауну, затем — заплыв под душ. Когда из меня брызжет захлебывающийся оргазм, меня тянут обратно в гостиничные простыни — доплывать. Ненавижу заваливаться в постель мокрая, но его это не колышет.

Рик берет меня жадно и требовательно. От этого я сама взвинчиваюсь сильнее и прыгаю на нем, как заводная — и «номер два» приходит менее, чем через минуту. Он оскаливается в улыбке. Завел меня — я только вошла во вкус.

— Ри-ик, еще… — стону я, — еще хочу… дай мне еще…

И не думаю слезать с него.

— Давай, детка, давай… — соглашается он, пошлепывая меня. Даже груди слегка — шлеп… шлеп… Не больно так, легонько, задерживая на каждой пятерню, чтобы тиснуть. Еще мокрые, они прыгают над ним, дразнят до того, что он лезет кусаться. Покусываясь, бормочет невнятно: — М-м-м… ты уморилась сегодня, да?..

— Ка-аш-ма-ар… упахалась… — пищу-задыхаюсь я. Когда-то он сам хотел заставить меня пищать, а я отказывалась… дура… и почему только…

— Отдыхай… оттягивайся… — ласково разрешает он, вдавливая пальцы в мою попу, пронзая собой.

— Да-а-а-ха-ха-ха-а-а…

Отдыхаю. Он тоже отдыхает, оттягивается по-своему — с огоньком. Шлепки его, щипки, подначки — ему кайфово от каждой капельки нас с ним в эти мгновения. Со мной на пару он сочно упивается нашими запретностями, развратами и прегрешениями…

— Давай, детка, давай… умничка…

Он упивается мной, а я — им… Он свежий, мокрый, как и я.

Он не принадлежит мне — кому он вообще принадлежит?… — он чужой… но сейчас он мой… Он мой — хочу заставить его почувствовать это… хочу, чтобы он сейчас кончил подо мной, хоть прыгать так — неизмеримый кайф и я могла бы еще долго так прыгать…

Не получается… он не кончает — не собирался… А, хер с ним… тогда — поцеловать просто…

Целую и от этого он стонет, рычит почти и отпускает мой рот, лишь нацеловавшись вдоволь. До того напивается мной, что ему хочется… курить, и он прямо в постели зажигает сигарету. Твою мать, не заметила разве, что он «курящих» взял, когда бронировал.

Сижу на нем, задыхаясь — но не от курева.

«Ненавижу запах сигарет» — «думаю» ему. «Всегда ненавидела. До тебя. А с тобой — это с тобой».

Все же хочется попенять ему:

— Бля, Рик… ненавижу, когда ты куришь.

— Блять, че, серьезно? — сужает он глаза.

— Да, — спрыгиваю с его хера.

— Э-э, а ну назад села… — рычит он и хватает меня за задницу. Выдувает дым куда-то в сторону и пытается поцеловать своим мерзко-сладким, жадным, пропахшим сигаретами ртом.

— Да-а… — рычу в тон ему. — Запаха твоего не чувствую… с куревом твоим.

— Да? — заинтересованно спрашивает он. — Не чувствуешь? Ну…

Типа, тогда — другое дело.

Но все же он возбуждает меня. Весь он, такой разнузданный и жесткий. Звероватый мужик-волчара, трахающий любовницу-меня в промежутках между цепными перекурами. Доводящий-дошвырвающий до оргазма. Поигрывающий телом так, что голова кругом, а ему — только зубы скалить. Заставляющий хотеть его и хотеть, чтобы он хотел меня.

И я хочу. Да, какой бы это был отпад, если бы хоть разок его нюхнуть, если б хоть разочек нос окунуть в него, как в нюхательный наркотик, долбануться им вдобавок ко всему, чем он и так затягивает.

Пока я вновь на нем и вроде как «сижу и размышляю, злиться мне на него или нет», он потыкивает меня своим хером, сжимает попу, прохаживается-тискает груди. Определяйся, мол, а мы тут покуда…

Поцеловать его хочу, вобрать в себя весь его вредный табачный аромат, упиться им и — провоцировать, стервозить, донимать. Чтоб озверел и оторвался.

— Так, ты кончать будешь — нет?.. — сузив глаза, покусываю его пальцы, тискающие мои груди.

— Когда захочу — кончу, — стебется он. — А вот кое-кого сейчас хрен удержишь.

Естественно, разворот, трах сзади и бурный обоюдный оргазм — я вместе с ним — случаются не сразу, а только, когда вздумывается ему. К тому моменту я настолько перезрела, что, он прав — не удерживаюсь. Да я и не для того во все это играю, чтобы удерживаться. Захочу удержаться — вообще начинать не стану. Но это потом, а сейчас мне с послеоргазменными стонами целуют мокрую спину и щекочут повсюду, подкалывая, что я, мол, ух как вспотела.

После повторного душа звоню маме — сообщить, что завтра приду к ней попозже. Он смотрит телек.

— Ты че смотришь?

— Ниче. Я всегда смотрю телек в отелях.

Я ведь не бывала с ним в отелях — до сегодняшнего вечера.

— Больше негде? — осведомляюсь понимающе, просушивая волосы полотенцем. Вместо ответа он качает головой.