Грань

Иногда время может остановиться, незримым потоком омывая безучастное сознание. И нет числа бесконечным минутам… Михаил шевельнулся. Саднящие лопатки чувствовали холод стены. Кисти рук… Они мертвее камня. Да и в целом ситуация изрядно дурна. Сподобится ли разум породить мысль? Да. Одну — ситуация не просто дурна, она конкретно жопа. Его заковали в цепи и подвесили на стене, как баранью тушу. С правой стороны груди, под ребрами, пугающе ныло и дергало…

— Очнулся, — прокаркал Рач, скользящим движением приближаясь к пленнику.

— Нет. — Единственное слово пронзило голову нестерпимой болью.

— Очнулся. — Маг утвердительно кивнул. — Теперь поговорим.

Михаил отрицательно мотнул головой. Неужели небеса столь пусты и некому исполнить его более чем скромную просьбу о мгновении покоя.

— Скажи мне, куда обратят лепурцы свой взор, — вкрадчиво начал Рач. — Как нанесут удар?

— …не знаю, — пробормотал Михаил, изломанным кулем плоти обвисая в цепях. И вот опять он говорит правду. Частит, что-то.

Железо тихо звякнуло о камень — звук истинного удовольствия, звук острого наслаждения для мага.

— Разговор у нас будет долгий. — Рач медленно поднял руку и кончиками пальцев коснулся обнаженной груди Михаила.

Боль раскаленной иглой пронзила тело, разрывая плоть на тысячи горящих клочков. И длилась она на порядок дольше вечности.

В стылом сумраке полуподвала багрянцем расплескалась аура боли и страха жертвы. Маг улыбнулся:

— Скажи…

Молчание.

Боль! Она мычит и весело скалится. Она танцует, взметая саван, гремит костями…

— Это хорошо. Это правильно. — Рач достал из-под мантии длинную иглу.

Пчела. Боль. Жалящий рой. Движется вокруг, кричит…

Холодный поток воды привел пленника в чувство. Посмотрев на солдата, державшего ведро, Михаил перевел взгляд на палача. Нетерпение Рача рвалось наружу — вот-вот прорвет плотину самоконтроля… И тогда можно будет умереть.

— Говори!

Рот не открыть, губы точно сшиты суровой нитью.

— А ты упорен. — Рач вызвал из небытия маленький язычок огня.

Боль! Всеобъемлющая и всепоглощающая боль!

— Кинжал!

Солдат поспешил отойти — от увиденного тошнило. Конфуз тот еще — наесться от пуза, а потом выблевать. И перед кем? Перед воплощенной страшной тьмой!

Среди золотистого поля пшеницы Михаил увидел женщину, которую называл матерью. Она призывно махнула рукой, что-то крикнула… И ее место заняла Тейра. Она поможет…

— Что он сказал? — удивленно спросил маг.

— Не разобрал, — сквозь зубы процедил солдат.

***

Поочередно взглянув на каждого из собравшихся, Тейра задумалась. На секунду в шатре установилась тишина. Издали донесся рокот камнепада. Ренэлин напомнил о том, что скрывали его вековые скалы.

— Они выдвинули те же требования, — повторил ктан шестой тридцатки.

— Речь шла о командующем! — крикнул ктан одиннадцатой. Потом добавил тише: — Яроттцы убили бы пленников, пойди мы в атаку.

— А сейчас речь идет о чужаке, — напомнил Брон.

Эльфийка быстро на него взглянула, но промолчала.

— Да, — вступил в разговор ктан восемьдесят седьмой.

— Нет! — почти одновременно воскликнул Сторд.

— Яроттцы тянут время, — вступила в спор Тейра.

— Я и толкую! — вскинулся ктан Шестой. — Их подкрепление уже на марше!

— Именно. — Эльфийка кивнула. — Мы атакуем немедленно. Одного из годоков необходимо послать в Стегард — пусть знают.

— Они убьют Обещанного. — По нейтральной чуть отрешенной интонации Брона было трудно судить о снедавших его чувствах.

— На карту поставлено слишком многое, — сказала Тейра, глядя на Сторда. Точно это ктан, а не маг напомнил ей об очевидных вещах.

Ктан Шестьдесят седьмой угрюмо молчал. Сколь разобщены могут быть разум и сердце?

— Атакуем, — Тейра встала. — Готовьтесь.

***

— Благородный Рач, командующий Трейк просит незамедлительно прибыть к нему, — почтительно обратился солдат к магу. Меж перевитых тенями каменных стен пыточной разлилось яростное шипение. В глубине капюшона полыхнули две желтые искры.

— Где он?!

— Я провожу, — солдат старался не смотреть по сторонам. И не принюхиваться. И не слышать.

— Веди!

Миновав мрачные извивы подвальных лестниц, они ступили на крепостной двор, где располагался командный пункт Трейка. Но во дворе солдат задерживаться не стал.

— Командующий у лекарей. Его… зацепило.

— Веди.

Лекари ютились под выгоревшими перекрытиями амбара. Приблизившись, маг удовлетворенно кивнул: над местом, дарующим избавление от боли, тихо покачивался повешенный дгор. Единение жизни и смерти. Рач это любил.

Трейк хмуро взглянул на мага и дернул рукой, на которую накладывали повязку. Лицо его застыло маской гнева.

— Любишь быть в первых рядах? — начал разговор Рач.

— Когда мои солдаты идут в бой, я иду вместе с ними, — процедил командующий. Его хваленое самообладание дало трещину. Треклятое колдовство слишком чуждо в своем могуществе…

«Кабы мысли могли убивать», — мысленно усмехнулся маг. А они могут, ох как могут. Рач смерил извечного ревнителя стали и мышц ироничным взглядом. Измочаленная униформа, потеки грязи на лице, густые сочные капли крови под пальцами лекарей… В этом ли истинное величие, может ли власть быть столь банальна? Трейк — прах под стопами Хозяина.