Грань

Его совету вняли.

Подарку командующий Стрибл не обрадовался, хотя и постарался скрыть обуревавшие его чувства. В немалой степени тому поспособствовала ухмылявшаяся морда твари. Подведешь разок Черную Ложу, и вот такая хреновина нарисуется у тебя в спальне. Стрибл кивнул, давая понять, что приказ ясен, и Азарот стремительно вознесся под облака — задание исполнено.

— Хреново, — подвел итог яроттский военачальник. — Очень хреново. Арк — не лужа, я не маг… Хреново.

— Как насчет пленных, заказанных Чедром? Корабль еще в порту, — подсказал адъюнкт.

Само небо, казалось, просветлело. Стрибл облегченно вздохнул.

— Распорядись.

Отсалютовав, адъюнкт кликнул ближайшего солдата. Рядовой взвалил пленника на плечо и тяжело засеменил вниз по улочке — к синеве водных просторов, пробивавшейся меж домов. Адъюнкт пристроился следом. Идти первым — под угрюмыми провалами окон, между раззявленных глоток выбитых дверей — он не хотел. Не ровен час, заработаешь молотом промеж глаз и конец амбициям молодого яроттского тела. Хотя и по загривку дгорские недокормыши — из тех, кого оставили на обслугу, — могли отоварить по первое число.

Солдат ускорил шаг, адъюнкт — следом

Дома расступились. Волной нахлынул солоноватый запах Арка, сдобренный ароматами смолы, пряностей, нагретых досок и металла. Громкие крики и ругань заметались меж стен. Натужно скрипели подъемные блоки, скрежетал кантуемый груз. Суета сует военной компании. Ежечасно прибывали корабли с продовольствием и оружием. Бегали вдоль причалов солдаты и матросы, гремели над головами нерадивых работников проклятия Эфга. Лес мачт чертил небо, белели распускаемые паруса.

Адъюнкт, ловко маневрируя, достиг пришвартованного неподалеку двухмачтового корабля, выкрашенного в синевато-зеленый цвет. У сходней лениво переминался мужчина в черной униформе. Над его головой с хлопком распустился парус.

— Капитан!

— Не суетись под килем!! Мы отчаливаем!

— Еще… еще груз, — перевел дыхание адъюнкт. — По приказу Черной Ложи. В Эгоре пленника заберут.

Капитан поежился. С неприятного инцидента начинается плавание.

— Валяйте, грузите.

Пленника подняли на борт. Волоком прокатили па палубе и спихнули в трюм. Раздался болезненный вскрик — кто-то не успел увернуться. Заскрежетал поднимаемый якорь, и корабль, поймав ветер, устремился в водные просторы Арка.

Глава 7

Мир грозил взорваться. Мир раскачивался. Мир полнился голосами.

— Вставай…

— Вставай…

Открыв глаза, Михаил резко сел, борясь с острым желанием исторгнуть душу в жутком крике. Боль ушла? Затаилась?

— Что с тобой?

Над ним склонилось лицо женщины. Смуглая кожа, карие глаза, черные волосы… Ваарка. Кабы не шрам, уродующий левую щеку, она могла бы считаться красивой. Война не разбирала, на ком ставить клеймо.

Михаил торопливо ощупал собственное лицо и облегченно вздохнул. Грязь, шрамы и щетина — нет ничего несовместимого с жизнью. Отрадный и удивительный факт в свете памяти, наполненной болью.

Михаил нащупал остатки уха.

— Маловато будет…

— Что случилось? — вновь спросила женщина.

В руках она держала миску, наполненную зеленоватым бульоном с проплешинами жира и комками неясной консистенции.

— Брился, порезался, — буркнул Михаил. Немного подумав, он умудрился сформулировать наиглавнейший вопрос: — Где я?

— На корабле, плывущем в Эгор.

— Эгор… Эгор… Да это ж, п…, Яротта!

Женщина удивленно приподняла брови.

— Откуда ты, Корноухий?

— Из Россы.

— Это где?

— Далеко.

Михаил поморщился. Где «далеко»? В какую сторону смотреть, чтобы передать привет ненаглядной родине? Там хорошо — там смерть целомудренно закрыта шторками, а страх сдобрен попкорном.

— Ясно. — Ваарка протянула собеседнику миску. — Завтрак. Только глотай сразу… На вкус оно еще хуже.

— Спасибо, — Михаил принюхался к жидкости, плескавшейся в тарелке и, чтобы долго не мучиться, выпил залпом. Вспомнился Прот с его кашей, которая не имела свойства покидать организм сразу после приема.

— Хетч, конечно, но брюхо набивает. — Женщина понимающе кивнула в ответ на болезненную гримасу Корноухого.

Справившись с яростными протестами желудка, Михаил огляделся.

Набитый пленниками трюм. В смраде теней неясно колыхались силуэты лепурцев, ваарцев, дгоров и алькарийцев. Негромкий болезненный говор, скрип досок, удары волн о борт корабля и грохот сапог по верхней палубе окружали их. И вонь — от немытых тел, от страха перед полным неизвестности будущим, от сортира, что притаился в углу, за куском прикрепленного к бортам холста.

— Саада, — прервал осмотр голос женщины.

— Мик. — Судорожно вздохнув, Михаил попытался устроиться поудобнее. Трюмная обшивка меж мрачных ребер шпангоутов серебрилась склизким налетом — касаться ее не хотелось. Но тело умаляло болезненными судорогами мышц. Приняв устойчивую позу, показавшуюся наиболее удобной, Михаил вновь взглянул на ваарку. Сдается, она не прочь поболтать. Да и чем еще заняться в этом проклятом богами месте. Молчание разъедало душу.

— Как ты попал в плен? — спросила Саада.

— По глупости. Мы разведывали подходы к Орху и… нам не повезло. Я оказался крайним.

— Давно на войне?

— Нет, а ты?