Грань бездны

Дымка, что окутывала крепость, тоже была довольно странная. Не голубоватая – та, что затягивает горизонт и манит в дальние странствия романтиков вроде Дарио, – а грязно-серая и сносимая ветром в Червоточину. Но если метаморфозы с башнями я пока объяснить не мог (на мираж это явно не походило), то витающая над ними муть была не чем иным, как огромным облаком пыли. Оно поднялось чуть ли не вровень со склонами Гибралтарского прохода и лишь над крепостью, а значит, виноват в этом был явно не ветер. И не Кавалькада, о которой я подумал во вторую очередь. Чтобы она так напылила, дону Балтазару пришлось бы долго и беспрерывно гонять свой отряд кругами по равнине у стен Гексатурма. Что, сами понимаете, вряд ли можно считать разумной версией того, что творилось там в эти минуты.

Присмотревшись, я также заметил мелькающие в пылевой завесе стремительные тени. А прислушавшись, уловил сквозь мерный гул работающего на холостом ходу Трудяги далекий раскатистый грохот. Он то стихал, то вновь нарастал, но не прекращался ни на мгновение.

Такой же шум можно порой расслышать, находясь поблизости от какого-нибудь Столпа, когда от него начинают отваливаться не один и не пять, а сразу не менее полусотни обломков. Иносталь, содрогающаяся от наносимой по ней череды мощных ударов, – спутать подобные звуки с другими нельзя даже на большом расстоянии. И поскольку перед нашим отбытием из крепости нас не предупреждали ни о каких намечающихся в ней ремонтно-строительных работах, становилось очевидно: все, что мы сейчас видим и слышим, есть отзвуки не созидательного, а, напротив, разрушительного процесса. И его немалые масштабы было нетрудно оценить уже отсюда.

– Пропади все пропадом, да ведь там идет самая настоящая война! – ошарашенно проговорил я. – И не просто война, а…

Я не договорил, отказываясь озвучивать очевидную догадку, и вместо меня это сделала Долорес:

– По-моему, нет сомнений в том, что войска Владычицы Льдов осадили Гексатурм и начали штурм его западной стены. Святой Фидель Гаванский, это ж какие силы они туда подтянули?

– Наверняка всю эскадру адмирала Чарльза Дирбонта, – нахмурившись, предположил я. – Или по крайней мере большинство его ударных дивизионов. Без Дирбонта и его техники взять крепость табуитов невозможно в принципе. Да и Кавалькада, могу поспорить, эту войну также не пропустит. Не говоря о простой пехоте, которая прибыла туда на борту бронекатов. И разрази меня метафламм, если южане, проделав такой путь, не настроены воевать до победного конца!

И будто вторя моим словам, вершину одной из еще не поврежденных башен окутал черный всполох. Довольно крупный и тоже заметный издалека. Такой выброс метафламма мог быть порожден источником пламени, многократно большим, чем огонек зажигалки гранд-селадора и те коварные пули, какими обстреливали нас в предгорьях Хребта кабальеро. Стало быть, армия Владычицы располагала не только такими пулями, но и «би-джи»-снарядами помощнее. И раз так, значит, моя догадка начет эскадры адмирала Дирбонта была верной. У него имелись самоходные метательные машины-дальнобои, способные зашвырнуть такой заряд на расстояние, на котором он станет безопасным для метателя. А пробив обычными камнями иностальную обшивку башен, Дирбонту затем не составит труда подточить их метафламмом. Что, видимо, и произошло с теми из них, какие уже начали разваливаться.

С башней, возле которой разразился черный всполох, ничего не случилось; по крайней мере, отсюда она не выглядела поврежденной. Однако, судя по легкости, с какой дальнобой южан добил до башенной верхушки, они обстреливали метафламмом и камнями не только стену, но и внутреннюю территорию крепости. Разве только, как стало понятно в ходе наблюдения, «би-джи»-снаряды падали на нее редко, а значит, их количество у осаждающих было ограничено. Чего нельзя сказать о каменных глыбах, добыть которые они могли буквально повсюду. Добыть и забрасывать ими Гексатурм до тех пор, пока тот не падет или пока у адмирала не сломается последнее дальнобойное орудие.

За время, что мы с Малабонитой изучали горизонт, внизу у мачты собрались все, кто присутствовал на «Гольфстриме», включая де Бодье и Дарио, которые до этого находились в моторном отсеке. Застопорив колеса, механик и его ученик также не захотели томиться в неведении и выбрались на палубу, дабы выяснить, чем вызвана внезапная остановка.

Молчать о том, что происходит в Гексатурме, не имело смысла. И мы, вкратце обрисовав ситуацию, предложили всем желающим взобраться на марс и лично удостовериться в том, что я и Моя Радость не перегрелись на солнце и не бредим.