Грань безумия

Хватаясь за несуществующий меч, Раллих шагнул вперёд, но тут же понял, что обрубать верёвку не имеет смысла. Стан был мёртв давно и безнадёжно. В столице возле королевского дворца Раллиху приходилось видеть удавленников, провисевших в петле неделю и больше. Они выглядели так же. Чёрное распухшее лицо, залитые гноем глаза, страшно вытянутое тело, которое не поддерживают затронутые разложением мышцы.

– Снять… – выдохнул Раллих.

– Нет, – сдавленно возразила хозяйка. – Тогда он может пойти, и его уже не остановишь.

Она проскользнула мимо замершего Раллиха, сдёрнула с пеньюара шёлковый поясок и стянула за спиной руки удавленника. Вытолкала безвольного Раллиха из спальни, вышла сама и захлопнула дверь. По ту сторону дубовых створок клацнул засов.

– Принц, кого вы привели в мой дом?

– Я же не знал!

Красавица всхлипнула и прижалась к его груди. Пеньюар, потерявший пояс, распахнулся.

– Принц, заберите меня отсюда…

* * *

Самая длинная ночь рано или поздно кончается. В окно, так и оставшееся с вечера распахнутым, проникли солнечные лучи. Первый день осени, обычно он не отличим от лета. Раллих, обещавший бодрствовать всю ночь, открыл глаза и встретил лучистый взгляд девушки.

– Мой принц!

– Моя королева!

Она легко вскочила с постели, подошла к окну.

– Смотри, вчерашний дуболом всё ещё висит на дереве и сучит лапами.

Раллих подошёл, обнял красавицу за плечи, прижал к себе.

– Пусть висит. Если его отпустить, он перепортит половину сада.

– Как странно, случайности любят происходить парами. Вчера ещё ничего не было, а сегодня в парке подвешен лесной урод, а в соседнем покое твой бывший попутчик.

– Его надо снять и похоронить. Нехорошо, когда в доме удавленник.

– Как скажешь. Идём.

– Сперва одеться надо.

– Принц, ты ревнуешь? Здесь никого нет. Но, если хочешь, я оденусь.

Халатик был накинут на обнажённое тело. Подчиняясь хозяйской ладони, засов запертой двери отъехал в сторону. Дверь распахнулась. Раллих шагнул вперёд и замер.

Стан был жив. Он бился в петле, дёргал руки, стянутые за спиной. Лицо, налитое венозной кровью, было тем не менее живым, выкаченные глаза видели. Если бы не шёлковый поясок, не дающий воли рукам, Стан, наверно, сумел бы подтянуться на верёвке и освободиться от удавки, но розовая ленточка пресекала все его попытки.

– Что это?

– Ты сам видишь. Твой спутник не человек, а полудохлик. Может быть, ты не знаешь, но когда-то он был в услужении у самого страшного некроманта, каких знал мир.

– Знаю. Он рассказывал. Но он сказал, что Местору был нужен живой слуга, мертвецов у него хватало.

– Совершенно верно. Но живой слуга старится и умирает, а нового обучать долго и скучно. А некромант властен не только над смертью, но иногда и над жизнью. Он не позволял своему слуге умереть. Полудохлик ходит, думает, говорит, но постепенно жить ему становится невмоготу, ведь срок его жизни давно истёк. И тогда он вешается, а наутро восстаёт к жизни. Поступает так два или три раза в год, точно не знаю. Как видишь, никто твоего приятеля не вешал, он всё сделал сам.

– А ты откуда это знаешь?

– Сторож рассказал. То, что я отказывала ему, вовсе не означает, что с ним нельзя поговорить. Других развлечений у меня не было. Некромант со своим слугой однажды явился к усадьбе и попытался выжечь проход в живой изгороди. А Сторож его не пустил. Некромант что-то колдовал, так что земля тряслась, а Сторож бил палкой. Он всегда ходил с вычурной палкой вроде посоха. Некромант бежал что есть мочи, а Сторож гнался за ним и лупил палкой. Я чуть не умерла со смеху.

– А слуга?

– Слугу он не тронул, ведь тот не лез, куда не просят. Сторож не нападал первым и никогда никого не убивал. Наверное, он был хорошим человеком, но я рада, что его больше здесь нет.

Хозяйка говорила, не торопясь, а Стан бился и хрипел неразборчиво. Чудилось, он силится произнести одно слово: «помоги!»

– Что с ним будем делать? – спросил Раллих, стараясь не вспоминать, как они вдвоём шли через Вымерт, ели из одного котелка, охраняли друг друга ночью, отбивались от всякой нежити. А теперь оказывается, что напарник его такая же нечисть, как и прочие вымертские твари. – Я думаю, надо его добить и похоронить по-человечески.

– Если бы он был человеком, я бы сказала, что так и надо сделать. Но он по самое горло налит магией покойного некроманта. Я не знаю, что случится, когда она выплеснется из мёртвого тела.

– Нельзя же заставлять его мучиться…

– Почему? Сколько он повесил оборотней? И зубы драл у живых, не ради идеи, а на продажу. Есть высшая справедливость, что сейчас повешен он.

Стараясь не глядеть на бывшего товарища, Раллих вышел из комнаты и плотно прикрыл дверь.

– Больше мы не будем говорить о плохом, ведь сегодня день нашей свадьбы. У всех сначала бывает свадьба, а потом первая брачная ночь, а у нас получилось наоборот, но я ничуть не жалею. Сейчас у нас лёгкий завтрак для двоих, а вечером – бал.

– Боюсь, мой наряд не слишком подходит для бала. За время путешествия он малость поистрепался.