Грань безумия

Через несколько минут подъехала, наконец, машина «Скорой помощи». Валя легла на холодную плитку тротуара и позволила себе расслабиться.

2

Ночью она проснулась от зуда в колене. Зуд этот расползался под тугой повязкой, похожий на гусениц, цепляющихся лапками за разгоряченную кожу. Гусениц хотелось немедленно достать и выбросить. Валя елозила ногтями по эластичному бинту, и в туманной полудрёме казалось, что комната наполнена людьми, которые держат её за руки и за ноги, прижимают плечи к кровати, не дают встать.

– Отпустите! – вяло бормотала Валя.

Сон приходил часто, два-три раза в неделю. От него нельзя было скрыться. Страшное воспоминание, зачем-то сохраненное на подкорке памяти. Как ни пыталась Валя его оттуда выудить, не получалось.

Над Валей склонилась старая сутенерша Виолетта Борисова, умершая от пневмонии года два назад. Нижней челюсти у Виолетты не было, сквозь дрожащие губы по морщинистому подбородку текла слюна.

– Не дёргайся! – шлепала Виолетта губами. – Хорошие же деньги платят, ну? А ты скулишь, как сучка. Тело у тебя хорошенькое, дорогое. Недельку на выездах проведешь – и, считай, светлое будущее обеспечено. Кто хорошо трудится – тот хорошо живет. Золотые слова!

Из-за спины сутенерши выглядывал дядя Сеня – нынешний смотрящий за районом. Кобель с маленьким хером, костлявый татуированный гондон. Он хихикал и держал Валю за стопы. Дяди-Сенины холодные мерзкие пальцы она бы ни с чем не перепутала.

В темноте был кто-то еще. Темнота шевелилась и дрожала. Она не помнила лиц, но знала, что это её клиенты – грязные, мерзкие, скользкие, потные, влажные, с гнилостным запахом из раскрытых ртов, с белыми языками, выпученными глазами, костлявые и толстые, извращенцы и неженки, агрессивные и пассивные, вялые и неутомимые. Все, кого она не хотела запоминать. Но они были тут, во сне. Приходили, потому что им нравилось бывать у неё в голове. Нравилось обнажать её жизнь.

– Уйдите, – сопротивлялась Валя. – Отвалите от меня! Что я вам сделала?

В этом кошмаре вдруг появился пацан. Он стоял в углу между окном и шкафом. Свет луны очерчивал неровный овал лица, потрескавшиеся губы и впадины глаз. Пацан оглядывал комнату, вытянув шею. В руках он держал чемодан – так крепко, что побелели костяшки пальцев.

Почему-то именно появление пацана окончательно разбудило Валю. Темноту вытеснила духота и плотный запах сигаретного дыма. Вообще-то, хозяйка квартиры оторвала бы Вале голову, если бы узнала, что та курит не на балконе, но сейчас – какая разница? Да и не в первый раз…

Валя поискала на тумбочке сигарету и зажигалку. Дрожали вспотевшие пальцы. Кошмар хоть и развеялся, но привычно оставил после себя шлейф воспоминаний, которые совсем не успокаивали.

Зуд в колене не проходил. Врачи сказали, что перелома нет, но неделю придётся провести в постели. Это беспокоило больше всего. Денег всегда не хватало, а дядя Сеня, тупой кобель, никогда никому не занимает.

«Хорошая проститутка, как хороший писатель – должна голодать, – говаривал дядя Сеня, – тогда глаза будут гореть для новых свершений».

Правда, он не уточнял, какие же свершения должны стоять перед девушкой по вызову.

Валя курила одну сигарету за другой, пока не нашла в себе силы остановиться. За окном постепенно стало светло, тени растворились, забирая остатки кошмара, но неуютное, раздражающее чувство осталось. Будто нужно было остаться на дороге мёртвой, а не лежать сейчас на кровати и не встречать рассвет.

Она заказала в интернет-магазине более-менее приличный костыль, потом позавтракала, получила доставку и с полчаса вышагивала по квартире, пытаясь приноровиться. Боль в колене пульсировала, едва Валя опиралась на ногу. Вместе с болью приходила темнота, похожая на клубы дыма, а в темноте стоял пацан и улыбался. Он всё видел – её прошлую и нынешнюю жизнь. Каким-то непонятным образом, знал о ней всё.

Валя выкурила еще одну сигарету, чувствуя, что в горле першит от едкого табака, закинула в рот пластинку жвачки и заковыляла прочь из квартиры.

* * *

Пацан сидел на том же месте, что и вчера. Забрался на старый чемодан с ногами, поставил жестяную банку и табличку, вытянул ладошку лодочкой. Ничего в нём не было необычного, в этом пацане. Обыкновенный попрошайка, каких по городу так много, что и не замечаешь. Сливаются с пейзажем, вроде мусорных баков или автобусных остановок.

Валя подошла, подождала, пока он её заметит.

– Это вы, – произнес пацаненок, будто не удивился. – Я же говорил.

Она почему-то тоже не удивилась его реакции. Будто после вчерашнего вообще разучилась удивляться.

– У тебя тут есть обеденное время или как? Пожрать хочешь?

– Смотря что. Я вообще-то с утра от пуза поел. Меня просто так не заманить.

– В «Макдак» сходим?

Пацан оживился и тут же соскочил с чемодана, босыми ногами на холодный асфальт.

– Это дело, – сказал он. – Это я уважаю. Пойдемте.

Он взял с собой чемодан и направился следом за Валей.

«Макдоналдс» светил вывеской через два квартала. Валя в нём часто бывала, потому что дешевых отелей вокруг было полно, а в «Маке» всегда самые вкусные завтраки.