Грань человечности

Он попятился, зацепил стол, перевернув пепельницу. Пошел дымок – он не затушил окурок. Зашарил взглядом, пытаясь отыскать пистолет. Но оружия не было. Дьявол! Да что здесь происходит?

В углу зашевелилась густая тень, и оттуда выступил мужчина. Хлипкий, невысокий, неестественно бледный. Он руками придерживал полы куртки, не давая им распахнуться.

– Привет, Андрей. Хорошо устроился, я смотрю. Забыл про меня совсем? Ты же обещал меня вывести. Помнишь? Тогда, когда мы заблудились? А что сделал на самом деле, а?

Геолога затрясло.

– Ты… Ты… Откуда ты здесь?

– Оттуда. – Мужчина мотнул головой в сторону окна. – Из тайги, в которой ты меня бросил. У меня тоже к тебе вопрос: вкусно хоть было? Не противно? Сырым же, наверное, да?

– Чтто… сссырым?

– Да ладно тебе придуриваться, – беззлобно сказал щуплый. – Ты же и сам все знаешь. – И распахнул курточку.

Андрей уставился на обнаженные, окровавленные ребра, с которых когда-то срезал широкие пласты мяса и кожи.

– Так как? Тебе понравилось? Я помню, соль у нас вроде оставалась, да?

– М-м-мы же заблудились тогд-дда. – Зубы геолога отбивали дробь, ему казалось, что он медленно отступает назад, но на деле он не мог сдвинуться с места, будто прирос к полу. – Т-ты же понимаешь. Понимаешь же?

– Конечно. Конечно я понимаю, Андрей. И Антон все понимает, да, Антон? Да мы все всё понимаем, не переживай!

В комнате внезапно стало людно. Из углов появлялись все новые и новые тени, становившиеся все реальнее по мере приближения к свету от горящей на столе карты, пропитанной алкоголем.

– Да пошли вы все!

Геолог решился. Размахнувшись, бросил в подступающую толпу автомат, развернулся и, сделав два быстрых шага, головой вперед прыгнул в окно. Посыпалось разноцветное витражное стекло, раздался короткий крик, и внизу, на каменных плитах двора, влажно шмякнуло.

Дверь с треском распахнулась. Игнат и Федор, привлеченные криком и стрельбой, смогли наконец совладать с запертой изнутри прочной дверью и ворвались в комнату.

– Какого хрена?

Федор среагировал первым. Подскочив к печи в углу, он схватил с нее ведро с водой и выплеснул на стол. Пламя, начавшее уже было лизать книжный стеллаж возле стола, недовольно зашипело и погасло.

Игнат подошел к окну, высунулся вниз и покачал головой. Повернулся, глянул на Федора.

– Ну что? Пошли народ будить. Кажется, старшего выбирать надо.

Тот лишь кивнул. Игнат прошел по комнате, поднял с пола разряженный автомат и, также сокрушенно качая головой, вышел в коридор.

Глава 12. Завод

Снегоход взрыкнул в последний раз и стал, дернувшись.

– Ну что же ты, а? – Захар в сердцах ударил ладонями по рогам руля. – Ну давай, родной! Совсем чуть-чуть осталось же!

Машина молчала, не реагируя на стартер.

Лесник слез со снегохода и присел возле стремительно остывающего мотора. Он понятия не имел, что случилось с техникой. Да если бы и имел, то что? Он встал и озабоченно поглядел назад.

Небо на западе темнело, заволакивая горизонт мутными серыми тучами. Единым фронтом они стремительно двигались вперед. Слишком стремительно. Температура резко упала, и Захар начал подмерзать. Пока еще слабые порывы ветра резвились, поднимая поземку, но было видно: еще немного – и они превратятся в секущие крылья, полными горстями кидающие снег в лицо, застилающие глаза и не дающие сориентироваться в окружающем пространстве.

Приближался буран.

Судя по признакам – такой, какого не было давно. Разгоняясь над скованным льдом Байкалом, не встречая преград на пути, ветер мчался сюда, чтобы закрутить одинокого путника в последнем танце и оставить в сугробе окоченевший труп. Раньше таких называли подснежниками. Захар и сам на таких натыкался у себя в лесничестве. Только вот на него самого вряд ли кто-то наткнется.

Он тяжело вздохнул, глянул на небольшой лесок на горизонте, в котором планировал укрыться от бурана, достал из прицепа лопатку и принялся рыть яму. Печально, конечно, что снегоход кончился. Но сейчас не до него. Сейчас нужно спастись самому и спасти припасы. А лучшего способа, чем зарыться метра на три в снег, Захар придумать не мог.

С той ночи, когда он вырвался из монастыря, прошла неделя. Размеренная и пустая. Ехал, останавливался, разбивал лагерь, отогревался, спал и ехал снова. Как будто мир вокруг не рухнул в тартарары восемь лет назад, а сам он – из тех двинутых, кому не сиделось дома с семьей и все тянуло на приключения, покорения и преодоления. В Амундсенов все играли. Легко быть Амундсеном, когда у тебя в кармане спутниковый телефон и максимум, что тебе грозит – слишком большая сумма за то, что спасатели на вертолете с оранжевыми полосами прилетят вытащить тебя из задницы, в которую ты влез по недомыслию и скудоумию.

Захар сплюнул. Ветер крепчал, и он копал все быстрее, надеясь зарыться на нужную глубину до того, как его накроет бураном.