Грань человечности

И надо ж было снегоходу именно сейчас навернуться! Когда до конечной цели путешествия оставалось всего ничего. По его прикидкам, до Иркутска оставалось не больше пятидесяти километров. День пути – и он на месте. Да, по сугробам снегоход шел тяжелее, чем по льду Байкала, здесь снег не так разметался ветрами, как на озере, но скорость передвижения упала не критично. И вот нате вам пожалуйста – не дотащил Захара кот арктический. Устал.

Он успел углубиться метра на полтора, когда сквозь завывания ветра услышал звук. Он обратил на него внимание, потому что очень уж он отличался от всего, слышанного за все время путешествия. Такой забытый и в то же время такой знакомый звук.

Звук работающего большого двигателя.

Выбравшись из ямы, Захар огляделся и едва не вскрикнул от удивления. Совсем недалеко от него, в каком-то километре, по снегу медленно ползла темная гусеница вездехода.

Лесник кинулся к снегоходу и принялся рыться в чересседельной сумке. Именно там лежала так ни разу и не понадобившаяся ракетница, которую он прихватил еще в Золотом. Мелькнувшую было мысль о том, что в вездеходе совсем не обязательно должны быть добрые люди, а, скорее всего, совсем даже наоборот, он отогнал. Лучше во время бурана в вездеходе с не самыми лучшими людьми, чем в сугробе рядом со сломанным снегоходом. Куда они могут ехать? Да только в Иркутск. Больше некуда. И то, что им по пути, – это очень и очень хорошо.

Ракета понеслась почти параллельно земле и перпендикулярно пути следования вездехода. Так, чтоб с гарантией увидели. И в вездеходе увидели. Машина остановилась, а потом медленно повернулась и поползла в его сторону.

Вторую ракету он вбил в небо, чтобы точно обозначить свое местоположение. Десять томительных минут ожидания на пронизывающем ветру под стремительно темнеющим небом – и вот темная гусеница превратилась в приземистую продолговатую машину с просторной кабиной, жилым отсеком и грузовым отделением.

Дверь вездехода поползла вбок, и из нее выскочил плотный мужик в армейском зимнем камуфляже. На груди его висел то ли «Каштан», то ли «Кедр» – Захар не разбирался в оружии, и такие штуки видел раньше только в кино. Да и без разницы что это, на самом деле. Для человека из вездехода важным было то, что с коротким автоматом он мог свободно и быстро действовать в кабине вездехода, для Захара же – то, что, при необходимости свинцовый рой из ствола смешного автомата вполне успешно прервет любую его попытку сопротивления. Да, обрез висит на бедре, есть еще и пистолет в кобуре под курткой. Только если это военный, то вряд ли Захар успеет воспользоваться оружием. Да и если не военный – тоже.

– Эй, мужик! Ты кто такой и откуда? Ты что, один тут? – голос из-под раскатанной шапочки-балаклавы, поддетой под капюшон, слышался глухо.

– Да, один. В Иркутск ехал. Техника сломалась. Не подкинете?

Мужик в камуфляже издал звук, походивший на смешок. Видимо, ему, как и Захару, стало смешно и неловко от этой фразы, такой обыденной и будничной. И такой неуместной.

– Да подкинем, чего не подкинуть? – пожал он плечами. – Погоди.

Сунулся в кабину, о чем-то переговорил с водителем и вылез назад.

– Давай сюда! Полезай и поехали.

Лесник развел руками.

– У меня тут снегоход, бочка с остатками бензина и куча припасов. Бросать, что ли?

Камуфляжный пожал плечами.

– Зачем бросать? С собой заберем. Не то время, чтоб ништяками разбрасываться. Сейчас.

Он снова полез в кабину, двигатель вездехода заурчал, и машина развернулась почти на месте, отработав левой гусеницей.

Вдвоем с Камуфляжным они кое-как засунули снегоход в большой багажный отсек, более чем наполовину забитый освежеванными тушами. Охотники? Захар приободрился даже. Если люди специально ездят на охоту на вездеходе – значит, дела у них должны идти неплохо. Камуфляжный убедился, что аппарель закрылась, и направился к дверям, ведущим в жилой отсек. Ветер разошелся не на шутку, вокруг бушевала метель, норовя сбить с ног и мешая обзору.

– Полезай. Буран разыгрывается. Потом все расскажешь.

Захар забрался внутрь и закрыл за собой дверь.

– Привет, – прогудел он в ответ на вопросительный взгляд двух пар глаз, уставившихся на него.

Снаружи, за стенами пассажирского отсека вездехода, завывал буран, а внутри было тепло и уютно. Захар, расстегнув куртку, развалился на сиденье, откинувшись на высокую спинку, и с наслаждением отхлебывал горячий чай из большой кружки. Машина шла мягко, работа двигателя отдавалась в салон едва слышной дрожью, и на лесника впервые за долгое время накатилось чувство спокойной безмятежности. Двое, сидящие в салоне, с видимым дружелюбием расспрашивали Захара о том, откуда он, как добрался и что видел по дороге. Верный приобретенной привычке, Захар не спешил выкладывать перед попутчиками всю свою историю. Лесник. Сидел в тайге безвылазно. Жрать стало нечего – решился на путешествие. Вот и вся история.

– Вообще, ты правильно сделал, что в Иркутск погнал и в Улан-Удэ не сунулся. Хоть оно тебе и ближе было.