Гранат и Омела (СИ)

Ну правильно, дорогая. Тебе ничего и не нужно делать, только получать наслаждение. Я все сделаю сам.

Закинув руки за его шею, Авалон движением бедер заставила Дамиана развернуться, и оказалась сверху лицом к нему. У него вырвался удивленный вздох. Инирская вера запрещала женщине оказываться на мужчине, только внизу, покорно принимая ее мужество. Но мгновение замешательства лопнуло, как мыльный пузырь. Дамиан позволил ей оседлать его, чем окончательно попрал свою веру. Она победила.

Он остановился, позволив терпкой боли утихнуть и, осторожно проведя большим пальцем по ее щеке, спросил:

— Слишком больно?

Это ласковое участие чуть не довело ее до слез. Ощущая его внутри себя и видя его прекрасное лицо, крепкое тело, она не могла поверить, что он наконец отпустил свою напускную жестокость, что оплетала каждое его слово.

— Я хочу дотронуться к тебе, — попросила она.

Он быстро освободил ее руки. Легкое онемение прошло, и Авалон, обхватив лицо Дамиана, приникла к его губам, ощущая, как трепещет. Грудь наполнили счастье и неловкая тень любви — нежное касание, будто порыв воздуха от крыла пролетающей птицы. Что-то внутри зажглось, наполнило ее вены, повеяло теплом по позвоночнику, и боль окончательно утихла, оставив после себя невесомое ощущение изменений. Железная искра ярко горела в груди, кончики пальцев покалывало. Утопая в разгорающейся любви к Дамиану, Авалон плавно раскачивалась бедрами. Он поддерживал ее за ягодицы, мягко проводил по заживавшим на спине шрамам, перебирал ее пряди, посылая импульсы наслаждения, растекавшиеся по коже головы.

— Сосредоточься на удовольствии, — заговорил он шепотом, будто боялся, что хрупкий момент может разбиться вдребезги, и поцеловал ее запястье.

Авалон наблюдала за ним из-под полуприкрытых век. От его вида у нее перехватывало дыхание. Голый, с капельками пота на теле, со спутанными волосами, наслаждающийся ее движениями, он был прекрасен, и он принадлежал ей. На одну ночь или навсегда — она не знала, но решила не сковывать себя страхами. Дамиан прикоснулся губами к внутренней стороне ее локтя и перевел на нее вызывающий, томный взгляд. Она ощутила, как железная искра отзывается на этот вызов, вскипает в венах, побуждает ее отринуть смущение. Прикрыв глаза и позволив искре сильнее разгореться, Авалон неумело поймала ритм. Дамиан подался вперед, откинул ее волосы с груди и, приобняв, схватил за бедро. Из-под когтей заскользила кровь. Жар от его ладони растекался по ее коже и отзывался внутри, где они соединялись — одна волна, вторая, третья. Тепло усиливалось и собиралось в одну точку. Сбивчивое дыхание Дамиана щекотало ухо. Авалон впилась ногтями ему в спину, предчувствуя последнюю волну. Сердце ее неистово забилось. Пальцы ног онемели, низ живота свело судорогой, когда скопившийся жар лопнул и прокатился по всему телу. Авалон вскрикнула и дернулась в объятиях Дамиана. Где-то глубоко в его груди она ощутила рокот, когда он содрогнулся и, достигнув желанного освобождения, с рыком застонал.

Какое-то время они не двигались, молча обнявшись и переводя дыхание. Горло у Авалон саднило от жажды, но она чувствовала себя счастливой. Впервые за многие месяцы, а возможно, и годы ей было спокойно. Казалось, тепло Дамиана и тяжесть его тела, подобно якорю, не дадут ей больше умчаться в бурное море проблем и опасностей, что караулили в мире.

Слегка отстранившись, он вновь нежно убрал пряди волос, что прилипли к ее шее, и накрыл ее губы своими. Его язык, слегка соленый, вторгся в ее рот. Авалон ответила и ощутила, что Дамиан опять готов взять ее. Разорвав поцелуй, она прошептала:

— Нас хватятся на празднике.

Он с вызовом посмотрел на нее снизу вверх и пожал плечами.

— Ну и пусть. Я хочу тебя. — Дамиан хитро улыбнулся, отчего пробудилось и ее желание.

— А если кто-то вернется?

— Я задвинул засов.

Авалон сдалась и вновь утонула в его силе. Во второй раз она не смогла поймать волну освобождения, но ей доставило удовольствие слышать рокот в его груди, когда он снова застонал. Дамиан вышел из нее, и Авалон ощутила, как по шрамам на бедрах скользит вязкая влага. Было в этом что-то торжественное: она как будто победила судьбу, что ей уготовила Персена. Хоть ей действительно вначале было больно, потом эта боль превратилась в приятную истому. Усмехнувшись собственным мыслям, Авалон выбралась из кровати, чтобы смешать отвар из душицы, крапивы, болотной мяты, спорыньи, пижмы и иссопа, но Дамиан поймал ее за руку и повалил обратно.

— Пусти, нам нужно возвраща… — рассмеялась она и осеклась, когда заметила его сосредоточенный взгляд. — Что?

Нависнув над ней, он не отрывался от ее глаз, словно завороженный.

— Почему ты так на меня смотришь?

— Йоль — это же праздник судьбы?

— Да, — не слишком уверенно ответила она, чувствуя какой-то подвох в этом вопросе.

— Будь моей, — прошептал он.