Гранат и Омела (СИ)

Дамиан вытащил кулак из стены и схватил ее за лицо, впиваясь в кожу не человеческими ногтями, а острыми волчьими когтями. И вновь вместо того, чтобы испугаться, она почувствовала лишь предвкушение. Авалон уже когда-то заигралась в это наслаждение властью, и он ужаснул ее своей жестокостью, когда сделал вид, что собирается взять ее силой. Но тогда она боялась, а сейчас хотела, чтобы он потерял контроль. Что-то в необузданном, диком звере ее притягивало. Этот Дамиан казался ей настоящим, не скованным цепями глупых условностей инирских традиций.

— Нет, — усмехнулась она, ощущая, будто подносит голую ладонь к яростному огню.

И огонь полыхнул. Дамиан полоснул когтями по лифу ее платья, и ткань с едва различимым шорохом разошлась, обнажая ее грудь. Нижние губы потянуло от предвкушения, сердце будто отбивало стаккато, кровь шумела в ушах. Дамиан разодрал остатки ее лифа, сдавленно, сипло вздохнул и приник губами к изгибу ее шею. Шелк соскользнул с ее плеч. Одной рукой он лениво обвел окружность ее груди, — его обветренная кисть казалась темной на фоне ее бледной кожи, — второй подхватил под ягодицы, заставив Авалон обвить его за талию ногами. Она задыхалась от жара, что передавался ей от его разгоряченного тела. А потом он укусил ее — удлиненные волчьи клыки легко вошли в нежную кожу. Авалон вскрикнула. Боль вспышкой молнии разбежалась от укуса по шее и плечу, оставляя после себя терпкое изнеможение и покалывание. Одновременно с этим он провел когтями по ее груди и оцарапал сосок, и там, где он касался ее, Авалон ощущала сладостный трепет. Она крепче обхватила его за талию, желая, чтобы он оказался внутри нее. Их дыхание переплелось, ее кровь вскипала от яростного вожделения, охватившего тело. Она так боялась, что это произойдет, страшилась насилия над собой, а сейчас, ощутив вкус укрощенной ярости, хотела познать с Дамианом всю полноту ощущений. Она знала, что ей будет больно, но это ее нисколько не пугало.

— Я хочу тебя, — прошептала она ему на ухо, вновь запутываясь пальцами в его волосах.

Он подался вперед и обхватил губами ее сосок. Скользнул по нему языком, прикусил, пробуждая в ней дрожь. Одной рукой продолжая придерживать ее, второй он разодрал остатки юбки от платья, полностью обнажая ее, и провел пальцами по влажным нижним губам, стараясь не поцарапать. Авалон ахнула и со стоном откинулась назад, уткнувшись затылком в стену. Мучительная истома разлилась по животу и бедрам. Она услышала, как Дамиан, явно сдерживаясь, медленно втягивает носом воздух, как сипло выдыхает, и улыбнулась. Сколько бы она ни убеждала себя, что не ждала его возвращения и хотела держаться подальше, она все равно днем отправилась на реку с кинжалом, чтобы удалить отросшие волосы. И как бы он ни отрицал трастамарские обычаи, этот ему явно понравился.

И все же Дамиан, опустив голову, осторожно опустил ее и рывком отдалился, врезавшись спиной в стол. Авалон только сейчас ощутила, как пересохло в горле. Сердце стучало так сильно, что она даже не сразу услышала собственный голос:

— Дамиан?

Он яростно зажмурился и помотал головой. Грудь его вздымалась так же часто, как и ее собственная.

— Это. Слишком. — процедил он сквозь сжатые зубы. — Я не должен хотеть всего того, что всплывает в голове, когда я прикасаюсь к тебе. Я не хочу причинять тебе боль, но это… — Он вскинул руки, увенчанные острыми когтями. — Я не могу себя контролировать…

— И не надо, — справившись с дрожью в голосе, сказала она.

— Я должен обуздать свои страсти… Что? — Он удивленно вскинул голову и ошарашенно посмотрел на нее.

Авалон вдруг вспомнила, как он истязал себя, как кровь стекала по его спине. Как он запрокинул голову, обнажая напряженную шею. Момент, когда она поняла, что боль может стать порочной и возбуждающей.

— Сделай это, — попросила она.

— Что?

— Сделай мне больно. — Она медленно пошла к нему, чувствуя его жаркий взгляд, скользящий по ее обнаженному телу. — Поддайся зверю внутри.

— У тебя уже достаточно шрамов на теле. — Она заметила его взгляд, мазнувший по безобразным шрамам от латных перчаток на ее бедрах. Еще три шрама от когтей монстра заживали на спине. — Я не хочу добавлять тебе новых.

— Шрамы на теле — это ничто, — убежденно сказала она, приблизившись к нему и потянувшись к шнуровке на его штанах. Он перехватил ее руку. — В них даже есть история, ведь они сделали меня такой, какая я есть. Без них я не я. И новых я не боюсь. Если они и появятся, то это будет только наша с тобой тайна.

Глаза Дамиана загорелись ало-золотым огнем. С тихим, накатывающим рыком он отбросил ее руку и сам потянул за шнур на штанах. Сердце Авалон зашлось в предвкушении. Однако из-за того, что он стоял, прислонившись к столу, штаны лишь немного опустились, открывая темную дорожку волос, сбегающую вниз. Пристально глядя на Авалон, Дамиан дернул ее к себе и заставил выпрямить руки, после чего туго связал их шнуром от штанов.

Свяжи ей руки.

Храмовник повиновался приказу и туго замотал ей запястья, пережав кожу.