Гранат и Омела (СИ)

Авалон поежилась от воспоминания, но потребность обрести власть над тем, что с ней случилось, разжигало ее решимость.

— Закрой глаза, — приказал Дамиан, и она послушно прикрыла веки.

Схватив шнур между ее связанных запястий, он повел ее в комнату, где находилась ее кровать.

— Откуда ты знаешь, куда идти?

— Я же говорил: запах. — Его голос раздался сзади у ее уха. Авалон улыбнулась, хотя и понимала, что он не видит.

В следующее мгновение она вздрогнула, ощутив его прохладные губы на изгибе шеи, где он уже укусил ее. Предчувствие потянуло низ живота. Она вся напряглась, ожидая, что он снова укусит ее в то же место, но Дамиан проложил дорожку поцелуев вдоль ее позвоночника, осторожно обходя заживающие шрамы, обрисовал руками ее ягодицы и провел по нижним губам. А когда его палец без когтя скользнул внутрь нее, Авалон выгнулась и ахнула от удовольствия.

Филиппе толчком погрузил в нее пальцы. Движение отозвалось жжением.

Дамиан изогнул палец внутри нее, и в ее кровь хлынула лава. Она подумала, что сейчас загорится, но успела прочувствовать наслаждение от этой ласки, когда Дамиан ударил ее по ягодицам так, что их обожгло, намотал ее волосы на руку и, потянув, заставил Авалон повернуться. Перекинув ее связанные руки через свою голову, он обхватил ее за талию и опустил на кровать. Затем выскользнул из ее объятий и оставил наедине в темноте закрытых век и ожидания.

Ты будешь самой драгоценной в моей коллекции, Авалон. Как только инирская ящерица сделает свое дело, я заберу тебя.

Авалон улыбнулась.

Этому никогда не бывать.

Тогда ее грудь сдавило от рыданий, и она боялась пошевелиться, а сейчас прерывисто дышала, пытаясь услышать приближение Дамиана и предугадать прикосновения, но все равно вздрогнула, когда он поцеловал ее грудь, спустился по животу и провел языком по ее шрамам на бедрах. Проникнув в нее несколькими пальцами, он так отвлек ее от боли — длинные клыки впились в бедро у самого шрама, будто перекрывая следы от унижения узором наслаждения. С губ Авалон сорвался стон. Она ощутила, как по ноге бежит кровь. Точно так же, как бежала по ее ногам от латных перчаток. Точно так же, как бежала по его спине в хижине. Горячий язык поймал эти капли, оставив на ее коже влажный след. Пальцы тут же выскользнули из нее, оставив Авалон с желанием ощутить Дамиана внутри и…

Филиппе отпустил ее и со всей силы ударил по лицу.

— Ударь меня по лицу, — попросила она.

— Я не буду тебя…

— Ударь меня по лицу, — позволив властному тону окрепнуть, попросила она.

Она подалась бедрами вперед, вдавила свои ногти в его кожу и провела рукой вниз, оставляя на его животе красные царапины. Дамиан нехотя влепил ей легкую пощечину, но получилось все равно то, чего она хотела. Мягкая вспышка боли затерялась в волосах, щека запульсировала, подстегивая ее желание. Проведя когтями по ее шее и груди и оставляя саднящие царапины, Дамиан резко подтянул ее за бедра. Из-за схожести движений Авалон ощутила панику и распахнула глаза. Дамиан возвышался над ней. Ей вдруг показалось, что она уже где-то видела его темные глаза, одновременно пугавшие и обещавшие спасение. Но он усмехнулся, и она потерялась во властной уверенности, что он излучал. Он весь был воплощением бушующей страсти, и это закручивало тугие спирали у нее в животе.

Авалон потеряла испуганную мысль, паника утекла из ее сознания. Она опустила взгляд, ожидая кривую бледную миногу, болтающуюся между его ног, как у Филиппе. Она боялась отвращения, но по телу пронеслось облегчение, когда она дотронулась до его члена. Никакой скользкой миноги, скорее сталь, облаченная в прохладный атлас. Тугой узел страха распустился, и она откинулась назад. Дамиан опустился сверху, — его грудь прижалась к ее — надавил коленом на ее ноги, и Авалон с готовность развела их.

Целуя ее, он еще больше отвел ее связанные руки за голову и прижал их к кровати, оставляя следы поцелуев на ее ключицах.

— Пожалуйста, — прошептала Авалон и обвила его ногами за талию, ощущая его близость у своего лона — там, где сосредоточились все ее чувства.

— Скажи мое имя.

— Пожалуйста, Дамиан.

Он чуть дернул бедрами и легко проник в нее — она уже была влажной, готовой его принять. Затем он вошел глубже и, разорвав тонкую преграду, заполнил ее. Авалон укусила его за плечо, когда пришла ожидаемая боль. Ей показалось, будто ее тело наконец-то освободилось. Дамиан застонал и, опираясь на предплечья по бокам от ее головы, уткнулся лбом в ее щеку. Потом снова поцеловал ее и заскользил в ней взад-вперед, уверенно двигая бедрами, накатывая, словно океанская волна: неспешно и глубоко. Их обнаженные, скользкие от пота тела соприкасались, распаленная кожа горела. Авалон ожидала, что скоро все закончится, как вдруг память вновь принесла ей воспоминание.