Гранатовый дом

— А знаешь что, отец? — сказал Емельянов, возвращаясь в машину. — Есть здесь у дороги хороший ресторан? Было бы здорово устроить поздний ужин или ранний завтрак!

— Найдем, — оживился шофер.

Что касается Константина, то глаза его сверкали. Никогда еще он не чувствовал себя так хорошо, как сейчас.

На следующий день Емельянов появился на службе только к обеду. После ночного путешествия никак не мог заставить себя рано встать. И прямо на входе, отмечая его пропуск, дежурный сказал, что срочно нужно подняться к Тищенко. Константин зашел в кабинет начальства.

— Емельянов, ты отстранен от всех дел до проведения служебного расследования, — с ходу заявил Тищенко.

— Причина? — улыбнулся опер.

— Сокрытие и незаконное изъятие улик в деле государственной важности, — пафосно прокомментировал начальник.

— Да ты шо! — открыто засмеялся Емельянов. — Скажи, а чем ты эту свою шавку, Карова, так заинтересовал? Ведь это он принес записку, так? Спер из сейфа в моем кабинете.

— Записка фигурирует в деле о преступлениях против государственной безопасности, — уже менее уверенно заявил Тищенко, — а ты выкрал ее из дела. Ну… Незаконно изъял. Теперь будет проводиться служебное расследование.

— Я понял, — кивнул Константин. — Ты метишь на высокий пост в КГБ и пообещал Владу Карову, что возьмешь его с собой. А этот сукин сын на все готов ради теплого местечка. Даже предать друга. Сволочь ты конченая и последняя шестерка, Тищенко.

— Да как ты смеешь!.. — закипел тот.

— Проводи что хочешь, клоун! А потом я свое расследование проведу. И отнесу в КГБ его результаты. Даже девочек отведу из Аркадии. Так что проводи.

Тищенко затрясся. Емельянов понял, что никакого расследования не будет. Но ему было так противно, словно он упал в выгребную яму и вывалялся в ней со всех сторон.

Это было почти нормальной советской практикой — ради теплого местечка предать друга. Совершить подлость, подставить, написать донос. Так получали награды и звания, так делали блестящие карьеры. Так росли по карьерной лестнице в партийных органах и получали огромные служебные квартиры в Москве.

Это было системой, в которой именно так и получались материальные и должностные блага. Предать, обмануть, украсть… Но Емельянов всегда был вне этой системы. Он был чужим в этом отвратительном мире лицемерия и подлости. А потому его реально тошнило, словно он наелся ядовитых грибов.

Емельянов вышел на улицу, даже не заходя в свой кабинет, и направился к ближайшему телефону-автомату. Он шел быстро, на ходу вдыхая свежий, чуть терпкий воздух.

— Я хочу встретиться с твоим шефом, Печерским, — сказал он, впервые в жизни позвонив своему другу Стеклову на рабочий телефон.

— Костя, что произошло? — испугался Андрей. — Ты в порядке?

— Я — да. Пока. В относительном. Я тут подумал кое о чем… Это моя догадка, у меня нет доказательств. Так что Розе ты ничего не говори. Но сам проверь. Ее брат, писатель… Я думаю, ты не можешь его найти потому, что он находится в сумасшедшем доме. В специализированной психиатрической больнице…

Глава 27

В этот раз не было никаких конспиративных квартир. Около 6 вечера за Емельяновым приехали. Открылась дверь кабинета, появился мужчина штатском костюме, в котором за версту можно было опознать сотрудника КГБ.

— Добрый день, — вежливо поздоровался незнакомец, — вам записка.

Емельянов развернул — записка была от Печерского. Он предлагал встречу, на которую его отвезет шофер. Константин поехал без колебаний. Глупо было бояться. В конце концов он сам этого хотел.

Внизу ожидала служебная «Волга» с кагэбэшными номерными знаками. Емельянов сел на заднее сиденье, мужчина в штатском — за руль. Кроме них двоих, больше никого в автомобиле не было.

За всю дорогу оба не проронили ни слова. Начался дождь. Константин сразу понял, что они едут к морю. Машина действительно свернула на Фонтан.

Где-то в районе 13 станции Большого Фонтана автомобиль остановился.

— Видите лестницу? — Шофер указал Емельянову на лестницу, видневшуюся на крутом склоне. — Спускайтесь вниз, вас ждут.

Не обращая внимания на дождь Константин решительно вышел из машины. Полной грудью вдохнул морской воздух. Затем зашагал вниз.

В этот раз действительно не было никаких конспиративных квартир — были залитые водой склоны Большого Фонтана, по которым хлестал ледяной дождь.

Спускаясь по лестнице, Емельянов все время видел перед собой свинцовую шапку штормящего моря. Разъяренные валы обрушивались на берег с несдерживаемой яростью, словно пытаясь разрушить все вокруг своей мощью. Мрачная красота завораживала. Подставляя лицо хлестким порывам ветра и дождя, Емельянов думал о том, как было бы хорошо сейчас туда, в море. И забыть об этом всем…

Деревья буквально стонали под шквалами ветра. Пляж был абсолютно пуст. Спустившись, в самом низу, на песке, под разукрашенным деревянным пляжным грибом Емельянов разглядел знакомую фигуру. Это был Печерский. Он сидел на деревянной скамейке, зарыв ноги в песок. Шапка гриба заслоняла его от дождя. Он вглядывался вдаль.