Гранатовый сок

Стелла, без слов подойдя ко мне, долго смотрела мне в глаза, будто пытаясь что‑то в них прочесть. Потом сняла с моих волос веточку водоросли и опустила взгляд.

– Побегу‑ка я в душ, – улыбнулся я, ненадолго коснувшись её локтей кончиками пальцев.

Я хотел уже юркнуть на лестницу и подняться на второй этаж, но не тут‑то было – Константин строго перегородил мне дорогу. Расправил плечи, выпрямился весь и молча вытянул вперёд раскрытую ладонь. Мой кристалл заморгал и болезненно задёргался.

«Не отдавай! – крутилось в голове. – Скажи, что не успел ничего скопировать. Или что посеял флешку в лесу!..»

– Московские данные у тебя, – спокойно проговорил Константин в ответ на мои мысли. – И ты сейчас отдашь их мне.

«Нет, нет, нет! – стучало в висках. – Что будет, когда она узнает про Эмиля?!..»

– Всем уже давно пора знать правду, – едко процедил Цепеш, теряя терпение. По гостиной снова поплыл белёсый, разъедающий лёгкие туман. – Отдай. Немедленно.

Меня бросило в жар от боли в висках, уши и щёки загорелись, в глазах потемнело. На этот раз я готов был сопротивляться до последнего и даже не испугался за свою голову – да пусть хоть лопнет и расколется на части – но мои колени уже согнулись, а руки лезли в правый кроссовок в поисках карты памяти. Против своей воли, я извлёк её на свет, протёр от грязи и вручил Константину.

Хмыкнув, он потерял ко мне всякий интерес и освободил путь на второй этаж. Что ж, может он и прав. Если сам Цепеш решил, что пришло время для серьёзных разговоров и откровений, пусть будет так. Терять‑то мне особо и нечего…

В ванной, раздевшись, я долго решал, куда положить одежду – в барабан стиральной машины или в мусорный бак. В итоге всё же решил дать ей шанс и запустил стирку. На широком дубовом стеллаже, к счастью, возвышалась стопка из чистых махровых полотенец и банных халатов. Сейчас мне будет, что надеть. Но вот завтра, в случае, если я решу выйти из дома, хорошо бы мне иметь хоть какой‑то комплект одежды. Машина‑то моя осталась в Москве, а в ней и сумка со всеми вещами.

Вздохнув, я принялся тщательно намываться. Времени у меня на это ушло много, мыла – тоже. Сначала я по‑быстрому принял душ, потом решил как следует поотмокать в помпезной вампирской ванне – снаружи золотистой, на изогнутых ножках, а внутри покрытой блестящей красной эмалью. Потом снова долго тёрся мочалкой и стоял под душем. Наконец, часа через полтора, я успокоился. Выключил воду, наспех вытерся и, завязав махровый халат, вышел.

Когда я, на ходу суша волосы полотенцем, толкнул дверь в свою комнату, то так и застыл на пороге. Ну никак не ожидал увидеть тут Стеллу! Я‑то думал, что, пока я мылся, она уже изучила базу шестого отдела и теперь молится на икону – ой, то есть, портрет – «воскресшего» Эмиля.

Потуже затянув пояс халата, я повесил полотенце на край стула и сел рядом с ней на кровать. Некоторое время мы оба молчали. Потом она вкрадчиво спросила:

– Ты… испугался?

– Что? – переспросил я, подумав, что неправильно расслышал.

– Сильно они тебя напугали?

– Ну, вообще да. На то они и охотники на вампиров. Но ты только не ревнуй! – поспешно добавил я, видя, как разочарованно вытягивается её лицо. – Твои кошмары пугали меня гораздо сильнее! Правда! Честное слово!

Мы оба осеклись, а потом рассмеялись. Но очень скоро она снова собралась и сказала строго:

– Гриша, прости, что я не принимала твои слова всерьёз.

Так, понятно. Значит, как я и предполагал, она уже успела покопаться вместе с Константином в базе, узнала, что Вернер жив, и зашла попросить прощения за то, что раньше мне не верила.

– Да ничего, – махнул рукой я. – Я уже привык.

– Знаешь, – тем временем продолжала она, – я себя так странно чувствую. Я такого никак не ожидала, для меня это настоящее потрясение. Ещё пару месяцев назад я и вообразить о таком не могла. У меня внутри сейчас бушует буря…

– Чем я могу тебе помочь? – уточнил я сухо.

– Может быть, просто выслушать.

Слушать про Эмиля мне не очень‑то хотелось, но – раз она просит…

– Хорошо.

Она подсела ко мне ближе, едва ощутимо коснувшись своим бедром моей руки, лежавшей на покрывале. Нет, это мы уже проходили. Больше я на такие провокации не поведусь. Положив ладони на колени, я выжидающе посмотрел на неё.

– Понимаешь, с того рокового дня прошло с одной стороны так много времени, целых два года, а с другой… я помню все те свои чувства, будто бы это было вчера. Весь этот ужас. Шок, оцепенение, в следующую секунду – панику, чувство вины, злость, бессилие, а потом какую‑то мёртвую тишину внутри… И сегодня… сегодня, кажется, я пережила всё это снова. Это так страшно…

– Ну, в итоге же всё хорошо закончилось?.. «Оказался он живой», – процитировал я вдобавок стишок про зайку и криво ухмыльнулся.

– К счастью да, но я сегодня осознала, что, кажется, ещё умею любить… и моя любовь сейчас даже сильнее, чем была тогда.

– Это же прекрасно, – выпалил я. Голос мой звучал натянуто. – Очень рад за тебя! А главное, Касперу ведь можно теперь не мстить, верно?

Она прервалась и покосилась на меня внимательно:

– Что с тобой? Ты злишься?

– Нет, конечно, ни капельки.