Конечно, можно было бы предположить, что они смогли взломать его кодовый цилиндр, но это маловероятно — его Брен оставил в каюте на борту звездного разрушителя в соответствии с указаниями.
Так что вариант того, что им могли завладеть противники до того, как пилот пришел в сознание после «приземления», крайне нежизнеспособен в силу объективных причин.
Поскольку в ходе сражения пилот может быть сбит и даже допускается его попадание в плен, брать с собой устройство, которое может открыть доступ к секретным документам и внутренней переписке авиакрыла и командования, прямо запрещалось.
Брен сам вымуштровал своих пилотов для соблюдения всех подобных требований.
И тут на глаза Томакса попалась «липучка» на левой стороне груди.
Точнее небольшая прореха чуть поверх нее.
Та самая, которую Томакс прорезал для крепления командной планки на комбинезоне.
И вот планки-то как раз не было.
Ее Томакс, как и другие пилоты, тоже снимал перед посадкой в машину — все для максимального затруднения процесса идентификации в случае пленения.
Но есть нюанс.
А на «липучке» в обычное время находится матерчатая «плашка» с фамилией обладателя.
Которая снимается перед вылетом для того, чтобы пилота нельзя было так просто идентифицировать.
— А ты вот прям дерма кусок, — заявил Томакс. — При том — весьма посредственный. Ты тут брюзжишь, что вам известно «куда как больше», чем я думаю. Ни хатта тебе не известно, дерьмо в красной жестянке. Ты даже не знаешь кто я такой — потому и делаешь вид, будто хочешь допрос с фиксацией провести. Чтобы я сам все выложил. Сит тебе во все лицо, а не мои показания. Служу Доминиону!
— Майор, если бы я не знал о вас все, то даже б не знал о том, каким званием обладаете, — заявил «стервятник».
Томакс максимально надменно и глумливо ухмыльнулся, продолжая провоцировать «стервятника».
— А еще можно вспомнить, что в имперских вооруженных силах лишь командная планка с одиннадцатого кода штатно комплектуется широкой иглой-держателя, которая оставляет пяти миллиметровый разрез на комбинезоне. А это — флотский капитан, командир линейного корабля, армейский полковник, майор Пилотского корпуса, гвардейский полковник, аналогичный же чин в Штурмовом корпусе. На командира звездного разрушителя я не похож для армейца слишком хорошо летаю, для гвардейца не вышел лицом, а для штурмовика слишком сообразителен. Значит я пилот — учитывая, что вы нашли меня в капсуле сбитого звездного истребителя, который разделал ваш флот как таскен захромавшую банту на мясо. А выше майора пилоты обычно предпочитают отсиживаться в штабах и диспетчерских, не подвергая свои задницы опасностям. Так что, все твои игры разума, консервная банка, не более чем детский лепет. Плевать я хотел на твой допрос.
«Стервятник» молча выслушал все, что сказал Томакс.
После этого без какого-либо предупреждения воткнул хирургический скальпель ему в бедро.
Брен, не выдержав, заорал во всю глотку.
Следом, едва он осознал боль, во второе бедро вбили еще один такой же скальпель.
— Для пилота ты тоже слишком сообразительный, майор, — заявил «стервятник». — Но, спасибо, что поделился своей логической цепочкой. Теперь я точно знаю, что ты проходил соответствующую подготовку в имперской контрразведке. Значит ты из элитного подразделения. И очень-очень ценный пленник. Это хорошо. Скоро твори друзья на поверхности закончат веселиться, освободят всех пленников, после чего уберутся восвояси. А мы спокойненько пройдем к моему кораблю и отправимся на встречу с теми, кто тебя допросит очень обстоятельно. И после встречи с ними ты точно не выживешь. С другой стороны, я мог бы оставить тебя в живых после твоего красноречивого сотрудничества.
— Да пошел ты, — Томакс плюнул прямиком на визор «стервятника».
Тот, молча стерев оскорбительную влагу бронированной перчаткой, без замаха ударил пилота в живот.
— Неправильный посыл, майор, — заявил «стервятник». — Твое сопротивление вызвано тем, что ты не понимаешь, насколько тщетны твои попытки выбраться. Но ради тебя и твоего понимания ситуации я проведу небольшую разъяснительную работу.
— Скальпелем себе по горлу проведи, консерва, — посоветовал Томакс, прикусив щеку для того, чтобы новая боль отвлекала его от ощущений теущей по ногам крови.
— Как-нибудь в другой раз, — пообещал «стервятник». — Видишь ли, майор, мы находимся глубоко под поверхностью Кесселя. Более трех километров шахт и тоннелей отделяют нас от скалистой оболочки этой планеты. Как ты уже, возможно знаешь, на Кесселе добывают спайс. Впрочем, вся галактика это знает. Но мало кто догадывается о том, как именно его производят.
После этих слов, ложе, к которому был прикреплен Томакс, оказалось развернуто на сто восемьдесят градусов, после чего даже тот скудный свет, который имелся в тоннеле, погас.
Томакс Брен, проморгавшись, увидел некое шевеление в дальнем конце пещеры.
Шевеление посреди множества поблескивающих паутин, находящихся по другую сторону от мощного энергетического поля, отделяющего эту часть тоннеля от его продолжения.