Гранд-отель «Европа»

Что рискует затеряться в этой погоне за ростом, так это первая и основная задача музея — хранение. Как убедительно продемонстрировал в своем докладе Паолуччи, произведения искусства приносятся в жертву прибыли. Мольфино обозначила последствия этой тенденции, обрисовав возможно абсурдный, но, увы, совсем не воображаемый сценарий: музеи Ватикана продают миллионы магнитов для холодильников, ежедневников, зонтиков, записных книжек, кружек, футболок и сервировочных подложек с изображением «Страшного суда» Микеланджело, в то время как сама фреска, став жертвой повышенного внимания, блекнет с каждым днем.

Заключительную дискуссию блестяще провела Клио. Она говорила хлестко, иронично и успешно побуждала всех четырех докладчиков продумать, к каким последствиям могут привести их утверждения. Наконец она повернула разговор в сторону возможных решений обозначенного всеми кризиса. От себя она предложила резко поднять цены на билеты. Ведь это абсурд и позор, негодовала она, что мы разбрасываемся величайшими сокровищами мирового искусства по цене бигмака и диетической колы. В зале одобрительно засмеялись, но Клио не шутила. Почему бы не брать четыреста евро за билет? А может, и того недостаточно и стоит рассмотреть возможность обязательных «приемных экзаменов» или пускать в музей на основании мотивированного письменного ходатайства.

Алессандра Моттола Мольфино улыбнулась.

— Достопочтенная дотторесса Кьявари Каттанео, — сказала она, — боюсь, если мы хотим защитить и сохранить наше наследие, нам остается только одно: закрыть ворота перед натиском варваров и забаррикадироваться, навалить у дверей мешки с песком.

Клио предоставила другим участникам возможность возразить, но возражать никто не стал. На этом дотторесса Клио Кьявари Каттанео, поблагодарив всех, объявила круглый стол закрытым.

Глава двадцатая. Сад мира

1

Пательский изо всех сил старается не подавать виду, но он устал. А может, дело в возрасте, который больше обычного бросается в глаза. Интересно, сколько ему лет? Он никогда не говорит об этом, как не говорит ни о чем, что касается лично его или его жизни, за единственным исключением: однажды он пошутил, что настолько стар, что когда-то был влюблен в Софи Лорен, причем чувство было взаимным в том смысле, что она тоже влюбилась бы в него, если бы знала о его существовании. Но еще не поздно, добавил Пательский. Она жива и по-прежнему выглядит намного лучше его, так что, по-видимому, на протяжении человеческой жизни мало что меняется.

Он уже давно не ужинал в ресторане гранд-отеля «Европа» и удивился такому количеству азиатских гостей. Нам еще повезло, ответил я, что мне удалось забронировать наш бывший столик у окна, — в другие вечера народу бывает и побольше. Он спросил, знаком ли мне китайский адмирал Чжэн Хэ. Я ответил, что не имею удовольствия быть с ним знакомым. Пательский рассказал, что между 1405 и 1433 годами Китайская империя отправила на Запад семь масштабных морских экспедиций под командованием Чжэн Хэ. С гигантским флотом из самых больших деревянных судов, которые только видел мир, — тремястами джонками более ста двадцати метров в длину, с семью мачтами и четырьмя палубами каждая, — и с командой общей численностью двадцать восемь тысяч человек он достиг города Ормуза в Персидском заливе, а затем Мальдивских островов и Могадишо на восточноафриканском побережье. Целью экспедиции было обогнуть Африку и по Средиземному морю добраться до Европы. Китайцы стремились в Венецию, о которой им веком раньше рассказал одинокий путешественник Марко Поло. Но император умер, а его наследник отозвал корабли и положил конец морским экспедициям. Представим себе, что случилось бы, если бы в начале пятнадцатого века в венецианскую лагуну вошел гигантский китайский флот. Изменился бы ход истории. Или, пошутил Пательский, возможно, история всего-навсего чуть замедлила свой ход, и китайское нашествие на Европу воплотилось в реальность только теперь. Все, чему суждено произойти, произойдет, только почти всегда позже, чем мы думаем.

Я пересказал Пательскому мою последнюю главу, которую вчерне закончил в тот день, — о варварском обезглавливании туристом статуи святого Себастьяна с фасада церкви Святой Марии из Назарета, которому мы с Клио стали (или почти стали) свидетелями, и об организованном Клио конгрессе директоров музеев и музеологов в актовом зале Галереи, который единогласно заключил, что массовый туризм представляет опасность для музейных зданий и коллекций. Я добавил, что виноваты в этом не только китайцы, однако туризм в Венеции и Италии в целом весьма напоминает нашествие.

— Туризм разрушает то, что его порождает, — сказал Пательский. — Эта закономерность в миниатюре прослеживается и в гранд-отеле «Европа». Отель как здание или предприятие не разрушается, но приглушенная и хрупкая атмосфера ностальгии и былой славы, притягивающая гостей, развеивается под наплывом самих гостей.