Гранд-отель «Европа»

Однако что же случилось с люстрой? Темнота в фойе наводила на подозрение, что ее тоже заменили. Почти наверняка. Неслыханно! Пусть прежняя люстра то и дело выходила из строя, но все же представляла собой антикварный шедевр ручной работы, щедро декорированный в стиле рококо. Я хорошо помнил, что в день моего заселения в гранд-отель «Европа» Монтебелло справедливо назвал ее одной из жемчужин заведения.

Господин Ванг начал говорить. Его речь, порционно доходившая до нас через переводчика, была, как ни странно, панегириком старому Европейскому континенту. Господин Ванг сказал, что многие его соотечественники считают Европу исторической диковиной, на которую приезжают поглазеть, чтобы узнать, как жили когда-то, в предшествующую прогрессу эпоху, их предки. Но он не такой. Он питает уважение к европейской культуре, которой, по его мнению, тоже свойственно немало достижений, особенно в области искусства и старинных ремесел. Руководствуясь своей личной философией, он делает ставки на сильные стороны, а не на слабые. Поскольку он намерен превратить гранд-отель «Европа» в успешное предприятие — а он намерен, в этом нет никаких сомнений, — то должен собрать в этом отеле все лучшее, что только способна предложить европейская традиция. Тогда китайские гости будут стекаться сюда сами собой, мы можем поверить ему на слово. Согласно другому постулату его философии, первые впечатления важны как никогда. Фойе, на его взгляд, служит визитной карточкой отеля. Вот почему он не пожалел ни средств, ни сил, чтобы именно здесь, в этом фойе, повесить шедевр европейского искусства, созданный специально по его заказу в лучших традициях старого континента известной австрийской фирмой «Сваровски».

Он отправил переводчика к настенному выключателю, чтобы тот торжественно привел в действие его драгоценное приобретение. Сотни светодиодов засверкали в бесчисленных каплях граненого хрусталя. Центральным элементом этого представления был триумфально светящийся логотип с изображением лебедя, устраняющий любые сомнения в подлинности хрусталя «Сваровски». Господин Ванг зааплодировал сам себе. После чего к нему присоединились и остальные.

Торжественное мероприятие на этом не завершилось. Самое интересное ждало нас впереди. Переводчик повернул переключатель, и светодиоды поменяли цвет. Люстра засияла розовым. Потом синим, красным и зеленым. Наконец переводчик перевел выключатель в режим «диско», и все эти цвета стали автоматически чередоваться. Господин Ванг щелкнул пальцами, и в фойе внесли подносы с шампанским. Когда все взяли в руки бокалы, он произнес тост за Европу.

Глава шестая. Тонущий город

1

Есть города реальные и вымышленные, тщательно спроектированные и разрастающиеся, как опухоль, города, не тронутые войной и восстановленные после бомбардировок, воспетые писателями и невидимые, стремительно развивающиеся и вечные. Венеция же — это город, которого больше нет. Венеция, точно Троя Энея, на наших глазах превращается в миф. Она погружается в лагуну чудесным воспоминанием о городе, коим когда-то была. Тот, кто сюда наведывается, приезжает исключительно в память о былых визитерах. Замедляя шаг, он отправляется на поиски воспоминаний о воспоминаниях умерших. Вот тюрьма Пьомби, из которой бежал Джакомо Казанова. Здесь, меж ротанговых шезлонгов на Лидо, взгляд Томаса Манна упал на Тадзио. Это кафе «Лавена», где у Густава Малера был свой постоянный столик. А в том переулке, который раньше был тупиком, располагается «Бар Гарри», любимое заведение Эрнеста Хемингуэя. Гулко отдающиеся на вечерних пустых калле шаги звучат отголосками эха из прошлого.