Гранд-отель «Европа»

Из всех людей, что мне встречались на моем жизненном пути, Пательский более всех приближается к ренессансному идеалу homo universalis, который в наши дни полностью ушел на задний план, заслоненный миллионами испещренных буковками и снабженных ссылками страниц научных публикаций, являющих собой триумф веры академического мира в количество: к идеалу, признанному окончательно недостижимым вследствие нынешней гиперспециализации, подразумевающей, что каждый ученый строит всю свою научную карьеру на бесконечном подковывании одной и той же блохи, скрывая под предлогом профессионализма презрение к блохам других ученых.

Хотя Пательский имеет полное право требовать от окружающих признания собственных высокоавторитетных суждений, он продолжает интересоваться мнениями других, которые по определению являются менее квалифицированными и менее продуманными. Но еще больше я восхищаюсь тем, что, несмотря на его старомодную, уникальную в наши дни ученость и ограниченный радиус действия в заставленной книгами комнате, в нем бросается в глаза ожесточенная, жадная причастность ко всем событиям, происходящим в современном мире. В отличие от большинства людей, он использует свои знания не как алиби, позволяющее не высовывать носа из области, в которой он, благодаря профессионализму, может сохранять иллюзию контроля над вещами, а как инструмент для понимания настоящего дня.

Я рассказал ему, что Абдул поведал мне свою историю. Он ее уже знал. Сказал, что отлично помнит тот день, когда Абдула привезли в гранд-отель «Европа». Что это было совсем недавно. Поразительно, как быстро парень выучил язык. Я сказал, что у него хороший учитель. Пательский ответил, что это так, но что необходимость — еще более эффективный педагог, чем господин Монтебелло. Я спросил, что он думает о проблеме мигрантов.

Пательский засмеялся.

— Этот вопрос весьма многогранный, — сказал он, — который тем не менее оказывается очень простым, если вы простите мне дешевый парадокс. Думаю, что любой человек готов помочь другому человеку, находящемуся в беде, но любой человек испугается, если к нему обратятся за помощью сто тысяч нуждающихся в его помощи. Всякий, кто выслушает историю Абдула, не сможет остаться равнодушным и сочтет правильным и справедливым, что для него нашлось место в отеле. Но люди, которые узнают из газет голые цифры, настаивают на принятии мер для защиты нас самих от чужаков. Один беженец — брат, но сто тысяч беженцев — угроза. А ведь это сто тысяч личностей примерно с такими же историями, как у Абдула. Если вы, писатель, стремитесь к тому, чтобы избавить читателей от страха перед массой и вызвать сочувствие к личности, то вы выбрали правильную профессию. Рассказывая их истории, вы можете превратить цифры снова в людей.

— Мне кажется, что даже в нашем поправевшем демократическом обществе большинство его членов все же поддерживает ту точку зрения, что настоящим беженцам надо помогать, — сказал я. — Проблема в огромном количестве экономических беженцев, которых снисходительно называют «искателями счастья».

— Не знаю, почему бегство от бедности не считается бегством, — сказал он. — Бедность может быть так же смертоносна, как и война.

— Вы считаете, что люди неправы, видя в массах беженцев угрозу? — спросил я.

— Это неправильная постановка вопроса, — сказал Пательский. — Точно так же бессмысленно спрашивать себя, правильно ли видеть угрозу в массе воды. Вода всяко откуда-нибудь да возьмется. Из моря, с гор или с неба. Воду невозможно удержать. Если мы воде дадим волю, то это может привести к катастрофе, но если нам удастся задать ей направление течения и пустить ее под контролем орошать наши поля, то она станет источником жизни и богатства. Миграцию точно так же невозможно остановить. Кто считает иначе, не знает истории человечества. Научившись стоять на двух ногах, мы немедленно отправились в путь. Выбравшись из нашей колыбели в Африке, мы заселили континенты. Миграция — это суть человека. Тот, кто думает, что способен остановить нынешнюю миграцию из Африки, не знает, сколь велико отчаяние эмигрантов. Человека, готового рисковать жизнью, ничто не остановит. Так что вопрос о том, является ли это угрозой, непродуктивен. Коль скоро иммигранты все прибывают и прибывают, то полезнее задуматься над вопросом, как направить эти потоки в некое русло и сделать так, чтобы они приносили нам пользу. Если мы от страха или из-за неуместного высокомерия откажемся разумным образом задействовать потоки мигрантов на благо нашего общества, они затопят нас, приближая к возможной катастрофе. Если же мы это сделаем, то миграция из возникновения новой проблемы превратится в решение уже существующей. Европа седеет. Убедительное доказательство тому я вижу каждое утро в зеркале. С нашим теперешним демографическим профилем мы скоро не сможем поддерживать здравоохранение и пенсии на должном уровне. Без мигрантов будущее Европы трудно себе представить.

— Но не приведет ли это к гибели нашей культуры?