Грани и осколки

Мама неспешно к нему подходит; картина – ну совсем «невинная школьница, что забрела в квартал страшных бандитов». Все они явно так и думают и ухмыляются; я же почему-то другую картину вижу – «дракон с интересом смотрит на наглых мышек».

– Добрый день, мистер Резчик, – произносит мама. – У вас обширная свита.

– А у вас – один только? – интересуется Гарри, даже не утруждаясь тем, чтобы встать.

– Я бы не возражала появиться в сопровождении такой же свиты, – дипломатично отвечает мама.

– Зависть – яд для сердца, – ухмыляется Резчик. Мама морщится.

Ой, дурак. Зря он Вольтера поминает, мама его терпеть не может, говорит, что он ей нахамил. Лучше б Шекспира цитировал, вот его мама любит. Упоминала как-то, что он кого-то с нее писал, то ли Беатриче, то ли леди Макбет.

– Итак, мистер Резчик, как я понимаю, вы уполномочены вести переговоры от имени мистера Волка?

Я давлю улыбку. Знаю я эту интонацию, с которой она «мистер» произносит. Так коп права зачитывает парню, когда мордой в капот сует.

– Еще бы! – бандит поднимается, обводит всех глазами. Я делаю то же самое, останавливаю взгляд на тощем парне, застывшем у окна справа. Увешан не золотом, а какими-то костяными штуковинами, на голове – цилиндр.

Шаман, однако. Кажется, у Волка есть несколько людей с просветленной Эссенцией, но обучены слабо. Да и чему там обучаться-то?

Возвращаю внимание к переговорам, когда мама замечает:

– Вопрос влияния на Хольридж все еще не решен.

– А что тут решать? – удивляется Резчик. – Джон туда пришел… всем другим не место. Никто с ним не спорит!

– Я вижу, что вы… несколько превратно понимаете отношения наших организаций, – говорит мама, и мне сразу хочется смыться. Я и этот ее тон знаю. Означает «я такая вежливая с теми, кому сейчас п…». Полное умиротворение, в смысле.

Резчик наклоняется вперед, сдвигает брови.

– Вы все такие крутые, потому что магией накачаны, – заявляет он. – Но и у нас свои козыри есть, еще не вся рука сыграна…

Мама чуть приподнимает брови.

– Не желаете пояснить, мистер Резчик?

Гарри резко нагибается и вырывает из-под стола… непонятно что. Фонарь – хрупкий, из латуни и зеленого стекла, с узором из нитей синего нефрита, похоже. Все вокруг мигом подбираются, суют руки под куртки.

Я ничего не понимаю – но Резчик поворачивает навершие фонаря. Тот ярко вспыхивает, озаряя нас мертвенно-зеленым светом. И я… ничего не чувствую. В смысле, вообще ничего особенного. Ничего нового.

– Теперь у тебя магии нет! – торжествует Резчик. – Что теперь скажешь, а?

О чем это он?

Смотрю на маму, она чуть приподнимает бровь, и на лице ее отображается… страх? Да, точно; Резчик ухмыляется совершенно по-волчьи.

А затем мама изящным быстрым движением вытряхивает в ладонь из рукава миниатюрный пистолет и всаживает две пули прямо в фонарь.

Наступает краткая тишина: все пялятся на осколки ох… охолонувшими глазами. Парень за спиной Резчика бледнеет и отступает ко второй двери.

Я решительно встаю между бандитами и мамой. Она пока молчит, смотрит с легкой усмешкой.

Первым офигение стряхивает шаман; он вздымает руки и орет что-то, чего я ну совершенно не понимаю. Какой-то гибрид латыни с суахили.

Но результат оказывается куда продуктивнее, чем у Резчика: стена со второй дверью вдруг проламывается, и в зал дружно вваливаются три громадные фигуры с глазами, налитыми кровью, косматой багровой шерстью и торчащими из тела рогами.

Эримантои, кровавые обезьяны; ясно - призвали раньше, приказали за стеной ждать. Значит, этот тип – демонолог… недорезанный. Пока что.

Завидев нас, эримантои резко тормозят; мама улыбается, и на мордах демонов отражается этакая неуверенность. Парень, что отступал к двери, исчезает в проеме, чуть ли не кувыркаясь по лестнице.

– Убить их! – орет шаман, тыкая в нашу сторону пальцем. Демоны переглядываются, глядят на нас, потом смотрят на хозяина, как на больного. Он снова машет рукой, и они нехотя кидаются к нам.

– Заканчиваем, – говорит мама, имея в виду и переговоры, и негров с демонами.

– Убить! – эхом за шаманом повторяет опомнившийся наконец Резчик.

Все негры мигом выхватывают оружие. Хорошо выхватывают, быстро; наверное, думают, что я за ними не успею. Ну да, Земля медлительна. Но это вы лавину обогнать не пробовали.

Им надо вскинуть пистолеты и нажать на спуск, мне – лишь топнуть.

И пол резко вздымается, каменная стенка возникает между нами и черными; пули глухо о нее бьются и лишь падают на пол. Мама чуть заметно кивает с одобрением. Ее кожа на глазах твердеет, обращаясь в несокрушимый гибкий мрамор.

– Займись смертными, – приказывает она, – демонов оставь мне.

Я киваю. Простое дело.

Слышу вопли демонолога, и понимаю приказы. У нас всего несколько секунд, до того, как демоны проломят стенку, но мы это время тратим с умом; мне надо лишь припасть к каменному полу, касаясь его лбом, словно в молитве. Потоки Эссенции закручиваются в теле, притягивают мощь камня, воздух вокруг меня дрожит от чистой и мощной силы. Кожа изменяется, тело пропитывает вибрирующая, неодолимая энергия.