Грани и осколки

Сейчас «Драконий прилив» направляется к ближайшей имперской станции; я связался с ее комендантом и потребовал создания изоляционных условий для всего корабля. Также я затребовал срочный вызов специалистов по ментальному состоянию, вне зависимости от Возвышения; по прибытии вся команда, начиная с меня, будет подвергнута психотестированию.

Я не уверен в полной необходимости такого шага, но не имею права рисковать.

Потому что последние три дня мне снится металл.

01.05.2013 – 10.09.2013

АУ. Наше дело

Спускаюсь вниз, смотрю на часы – не, все вовремя. Сейчас поедем. Главное – молчать, а то еще брякну что-то такое невпопад… и вообще, с деловым костюмом мой язык не сочетается. Бизнесмен снаружи, матерный боец внутри. Диссонанс, понимаете ли.

Воспитание, правда, дает о себе знать – как бы ни выражался, стиль Семьи в слова все равно лезет. Улрин говорит «У тебя речь интеллигентно-уличная»; у него-то самого, конечно, таких проблем нет! Кардинал же. А я боец, и два года на Восточном побережье прожил, у Тепетов. Поднабрался много чего, ясное дело: когда с ними в бой ходишь, попробуй не наберись.

Тепеты – Воздушная семья, у них в крови ветер, лед и молнии. Очень быстрые, отмороженные и долбанутые, проще говоря. Но толковые, этого не отнимешь. Арада особенно; до сих пор не понимаю, как он может с равной крутостью воевать, пить и командовать. Материться, впрочем, тоже, причем на десятке языков. Я сам видел, как его за это русские хвалили.

Сам я за эти два года столько всяких словечек подцепил… не перечислить. Как вернулся, у меня загибы с языка по всякому поводу так и сыпались. Перестал, правда, когда выматерился случайно при маме. Она ничего не сказала. Просто посмотрела. Умеет она так взглянуть, что как-то резко задумываешься об ацтекских пирамидах и ритуальных пытках.

Теперь я даже в мыслях сдерживаюсь.

Смотрю в сторону лестницы: а, вот и сама мама спускается. Прядь с лица отбрасывает, вечно она у нее выбивается, когда мама решает обруч не надевать.

Вообще, вот встретишь на улице – и не поймешь, что глава Семьи. На вид ей от силы двадцать: стройная, невысокая, в черном костюме (вот как сейчас) выглядит вообще хрупкой школьницей. Еще волосы темно-рыжие и длинные, волна такая - они даже и больше хрупкость подчеркивают.

Психологи сказали бы, что это «виктимный образ». Но это психологи маму не видели; она без всякой магии держится так, что рядом с ней носорог виктимным покажется.

Она коротко кивает, проходя мимо; бросает взгляд, и я поправляю галстук, под которым скрыто нефритово-золотое ожерелье. Потом пристраиваюсь за ее плечом.

– С кем сегодня встреча? – спрашиваю я. В последнее время постоянно куда-то ездим и разговариваем. Время такое.

– Джон Волк, – отвечает она. – Вернее, его представители.

Я морщусь. Скверная банда.

– На кой они нам, мама?

Она слегка улыбается. То ли «правильный вопрос, сын», то ли «Драконы, ты идиот». Не поймешь.

Только я ее зову «мамой». Никто не звал, а вот мне в детстве наглости хватило; ей понравилось, она и разрешила. Другие-то обращаются или «глава Семьи», или «миледи»… или просто «госпожа Мнемон».

У самых дверей особняка нас ждет машина, и шофер услужливо распахивает дверь. Устроившись на сиденье, я интересуюсь:

– А где встреча?

– Завод Уорбика, – звучит ответ.

Ага, здание, которое давно заброшено. Но построено из хорошего камня – это радует, я камень люблю. У меня же Аспект Земли, я весь в маму.

– А может, послать их подальше? – предлагаю я, вновь задумавшись о Волке.

– Сын, – говорит мама, и я затыкаюсь.

Маму вообще надо уважать и слушаться. Маму, которая может расколоть гранитную стену взглядом и оторвать уши чемпиону мира по боксу – особенно.

Колеса шелестят по асфальту, мама молчит, глядя вперед. Я смотрю в окно на плывущие мимо здания, думаю о том, что сейчас город только кажется спокойным и по-летнему радостным.

Последние пять лет творится х… хризогона знает, что такое. Как Алая Бабушка непонятно куда подевалась, так все вразнос и пошло. Не, мы держимся, но друг на друга Семьи уже зубы точат. Союзы заключаются и распадаются. Кто себя на Алый Дом претендентом обозначил, кто сидит и ждет.

Мы среди первых. Кто б сомневался, что Семья Мнемон от возможного главенства не откажется… да и из всех глав Семей только мама – дочь Алой Бабушки. Ну, еще В’ниф есть, но тетя молода, она даже Первую мировую не застала, ее никто особо в расчет не берет.

Но что поделать – нашу Семью многие не любят. Трудно набрать силу и не получить врагов; вот так и вышло. Хорошо ещё, все понимают: попытаешься снести Мнемонов - и сам пострадаешь, и Семьи все ослабишь. Да и услуг наших все лишатся.

У нас ведь как? Каждая Семья своим делом занята, так Алая Бабушка с самого начала решила. Пелепсы морской контрабандой занимаются, да и чего только не возят, от запрещенных товаров до солдат (еще Генриха Пятого во Францию возили). Тепеты оружием торгуют и наемников всем дают. В’нифы очень сильно в середине века поднялись, когда сухой закон был, до сих пор виноторговлю держат. Цинисы всю наркоту под себя подмяли…