Грани обмана

— Как вы это проделали? — Принц подошел так тихо, что я чуть не подпрыгнула, но вовремя взяла себя в руки и присела в отработанном реверансе. Массивный и основательный, как все маги земли, он умел двигаться на удивление бесшумно. — Тот трюк с невидимыми розами — неужели на одной ловкости рук? Невероятно!

— Не совсем… — замялась я, поглядывая на Мэда. Пора или нет?

Муж едва заметно кивнул, и я решилась. Привычно взметнула невидимым щупом горсть лепестков, ухватила в щепоть и заключила их в зеркальный шар из уплотненного воздуха. Схема заклинания была мною продумана до мелочей. Свет преломлялся так, что пузырь практически исчезал. Разве что порывы ветра и легкая рябь листьев могли выдать его местонахождение. Расчетов и формул пришлось перебрать множество, но результат того стоил.

Щелк! Пузырь лопается, выпуская водопад белых перьев. Тут уж точно ловкость рук: пока цветы были у меня на ладони, я незаметно успела их подменить.

— Отчасти магия, отчасти умения и практика, — прокомментировал Уинтроп. — Эту разработку уже взяли на вооружение в моем департаменте. Маскируют подслушивающие артефакты, проводятся испытания на людях, будем делать амулеты невидимости. Не сказать, чтобы строго секретно, но весьма перспективно.

— Это просто восхитительно! — продолжал восторгаться его высочество, отчего-то глядя на Мэда. — Вы обязаны, просто обязаны продемонстрировать это заклинание на следующем собрании министров. Покажите еще раз!

— Боюсь, вам нужно просить об этом не меня, — усмехнувшись, герцог Уинтроп подтянул меня за руку ближе. Я норовила спрятаться за спину супруга — доверия к его высочеству во мне не было ни на грош. Но раз Мэд считает, что его приятелю можно открыться… — Разработкой и усовершенствованием формулы занимается моя жена.

— Простите, но вы же запечатаны?

Нарушая миллион правил приличия, его высочество уставился мне в декольте.

Вряд ли его интересовали мои холмики не первой свежести, хотя после кормления они совершенно не обвисли и по-прежнему радовали глаз. Он искал печать и, разумеется, нашёл ее — она бугрилась в самом центре, точно под яремной выемкой.

— Как вам это удается?

Мило улыбаясь, я подцепила ногтем краешек накладного рисунка и приподняла его над кожей, после чего сразу же прилепила обратно.

Глаза его высочества вылезли из орбит, он закашлялся и отвернулся, чтобы не привлекать к нам внимания. Хотя и без того уже придворные вовсю обсуждали новость, как недавно родившая супруга герцога Уинтропа бесстыдно пытается соблазнить принца. И вроде бы даже преуспевает в этом.

С тех пор как я обманула священников и герцогиню самопальной наклейкой, с готовым, тщательно запудренным рисунком воспаленно-алого цвета, технология изготовления маскировки порядком изменилась и упростилась.

Сложнее всего оказалось отыскать материал, достаточно тонкий, чтобы слиться с телом, и в то же время прочный, способный выдержать слои краски, которыми я рисовала шрамы и объемные рубцы. В итоге, как ни смешно, подошел желатин. В него пришлось намешать уксусной кислоты и глицерина, но после долгих экспериментов я нашла идеальную пропорцию. Краска ложилась на подсохшую клейкую смесь просто роскошно!

Кроме того усовершенствованная наклейка не мешала использовать магию. Что-то в составе отсекало узор от кожи, позволяя в полной мере владеть даром даже в состоянии фиктивной «запечатанности».

Благодаря пуританской моде воспроизводить проклятый узор мне приходилось не слишком часто. Разве что на таких вот очень важных и очень торжественных мероприятиях, где от дамы ожидалось кружево и демонстрация почетных шрамов. Чаще я ходила в скромных, застегнутых под горло блузах, так что самым взыскательным кумушкам было не к чему прицепиться.

— Позвольте узнать, кто вас научил эдакому восхитительному фокусу? — присоединился тем временем к беседе король.

На него мое выступление произвело тоже сильное впечатление, самое время открыть все карты.

На мгновение мне стало страшно.

Я шла…

Мы с Мэдом шли к этому долгих два года. Одно мое неверное слово, дурное настроение его величества, и все обратится прахом. Меня вполне могут запечатать, в этот раз по-настоящему, а моего мужа лишить фавора и отправить куда-нибудь в тьмутаракань послом.

Ладно мы, но сын!..

Мою руку стиснули сухие, жесткие пальцы, все такие же крепкие, как и в день нашего знакомства. И такие же уверенные.

«Ну же, ты не одна, — намекали они. — Я в тебя верю!»

Мэд ободряюще улыбнулся, и я решилась.

— Я сама изобрела его, ваше величество, — с легким книксеном сообщила я. — Если вы настаиваете, я могу продемонстрировать на собрании технологию и тонкости исполнения, но примут ли там результат творчества презренной женщины?

— Что значит — презренной? Кто посмеет такое сказать? — возмутился рядом принц совершенно непритворно, и у меня немного отлегло от сердца.

То, что он меня поддержал и напрямую обращается как к полноценному собеседнику, уже было отличным знаком. Большинство знакомых герцога, особенно из старых приятелей его матушки, предпочитали первое время делать вид, что меня вообще рядом нет.