Грани Обсидиана

Я чуть не села мимо стула.

— Что?!

— Ножом, — легко повторила леди Инта и пожала плечами: — Так получилось. Ты запомнила отвар, который дают роженицам при слабых схватках, да? Повтори, я проверю. А то мало ли… — Она коснулась ладонью своего круглого живота и тут же сделала знак, которым люди отгоняют дурной глаз.

— Как думаете, кто у вас родится?

— Девочка или мальчик?

— Нет… — Я помедлила и собралась с духом: — Человек или Волк, то есть оборотень?

Леди Инта нахмурилась: и сама задумывалась об этом. Но ответила она ровно:

— Я буду рада любому.

А ваш лорд? Незаданный вопрос повис в воздухе, и леди не собиралась на него отвечать. Обернувшись, сказала оживленно:

— А, Бэрин, пришел нас навестить?

Бэрин принес с собой зимнюю свежесть и снежную улыбку.

— Конечно! Сидите тут, как старушки, а там пропадает такой погожий денек! Солнце, весной пахнет. Фэрлин велел прислать тебя на конюшню, хочет выгулять свою женушку! А ты, Лисса, не хочешь подышать свежим воздухом?

Он что, приглашает меня вместе с ними?

— Нет, — быстро отказалась я. Бэрин, нисколько не смутившись, уселся у стола.

— Ну тогда я составлю тебе компанию, чтобы ты не скучала!

Еще не легче! Но леди Инта, выходя, бросила:

— Лисса, вот и опробуй на Бэрине повязку, которую я тебе показывала. Жду тебя завтра.

Я толкла траву, стараясь не смотреть на Бэрина, но видела, что его улыбка становится все шире. Он привстал, заглядывая ко мне в ступку:

— Что там у тебя такое? Ап-хчи!

— Это не нюхают, — злорадно сказала я. — Этим лечатся.

— Слава Отцу-Волку, что мне эта пахучая штука не понадобится! Ну, какую руку будешь перевязывать, левую или правую?

— Что?

— Леди тебе приказала освоить повязку, — с не меньшим злорадством напомнил Бэрин. — Собираешься ослушаться ее приказа? Ну, выбирай!

Он засучил рукава и пододвинул ко мне по столу руки. Я глядела на них с тоской: очень сильные. Такой схватит — не вырвешься. Бэрин подождал и сказал — мягко:

— Лисса, даю слово: сегодня я кусаться не буду. Я не голоден.

Я гневно фыркнула. Схватила длинную полотняную тряпку, перегнувшись через стол, быстро обмотала его запястье. Бэрин покрутил кистью руки, «повязка» тут же спала.

— Или ты скверная ученица, или Инта тебя очень плохо учит!

Подавив тоскливый вздох, я обошла стол, уперла его руку локтем в столешницу и добросовестно повторила все витки и перекруты, которые мне показывала леди. Бэрин пошевелил пальцами, повертел запястьем, посгибал руку (на плече вздувались мышцы) и удовлетворенно кивнул:

— Ну вот, можешь, если захочешь!

Я не успела отступить или даже айкнуть, как он перехватил мою ладонь. Сказал серьезно:

— Возможно, тебе придется лечить не только людей, но и нас. Как ты сможешь помочь, если даже дотронуться боишься? Вот видишь: ты ко мне прикоснулась, я к тебе прикоснулся, и ничего страшного не произошло!

Он тут же разжал пальцы и размотал повязку.

— Если понадобится еще что-нибудь перевязать… особенно где-нибудь пониже… я всегда готов!

* * *

Громкие крики привлекли наше внимание: от реки, размахивая руками, бежали мальчишки. Я еще не уяснила смысл их перепуганных воплей, а Бэрин уже несся им навстречу. Я припустила следом. Неужели сумел прорваться кто-то из побережников?

Лишь очутившись на краю крутого обрыва, я поняла, что случилось. Дети ловили рыбу. Один, невзирая на близость границы и ненадежный весенний лед, добрался почти до середины реки. Лед треснул, и теперь льдина вместе с незадачливым рыбаком, медленно поворачиваясь, плыла по черной воде. Была еще возможность перепрыгнуть на крепкий прибрежный лед, но от страха это мгновение мальчишка упустил. Он не кричал — стоял, прижав к груди свою рыболовную снасть, и широкими глазами смотрел на удалявшийся берег. Вероятно, льдину прибьет к косе… но только на той стороне границы.

Бэрин неожиданно сел и начал стягивать сапоги, чуть ли не с рычанием выплевывая какие-то малопонятные и вовсе непонятные мне слова. Я еще не успела спросить, что он делает, как он большими, почти летящими прыжками понесся вдоль реки, а потом вниз по склону. Последний прыжок — и человек, прямо в воздухе превращающийся в волка, приземлился на лед уже на четыре лапы. Дети рядом со мной восторженно заорали и засвистели, но я увидела, как по льду побежали мелкие трещины. Зверь встряхнулся и задергался, освобождаясь от остатков разорванной одежды.

Дальше Волк двинулся осторожней, избегая мест, где лед приобрел желтоватый оттенок. К краю протоки он подползал уже на брюхе. Распластавшись, выждал, когда льдина с ребенком поравняется с ним, подобрался… Прыжок — лед обломился, но Волка уже там не было.

Волк не промахнулся, но под его тяжестью плывущая льдина накренилась, зверь наполовину соскользнул с нее под дружные «Ах!» и «Ай!» на берегу — среди них был и мой вскрик… Бэрин рванулся вперед, льдина наклонилась еще больше — и ребенок, взмахнув руками, полетел в воду. Волк, изогнувшись, лишь бессильно цапнул зубами воздух.

И в этот момент вставшая вертикально толстая льдина обрушилась, переворачиваясь и накрывая их обоих.