Грани (СИ)

— Мистер Моузи! — крикнул охранник на ходу, приближаясь к Патрику вплотную, — я слышал! Я опять слышал эту мелодию!

Мелодию, ну конечно. Патрик попытался сделать глубокий вдох и на некоторое время отключить свой слух. Охранник принялся рассказывать ему о событиях прошлой ночи. Патрик мог поспорить, что уже знает, чем кончится этот рассказ, а потому слушал лишь в пол уха, всем своим видом показывая насколько "увлекательная" история ждет его на этот раз.

За прошедший месяц в морге объявился призрак. По крайней мере так говорят. Призрак молодой женщины, что бродит по коридорам городского морга и напевает детскую, но в тоже время пугающую колыбельную песню. Песню, от которой, бросает в дрожь каждого, кто слышит ее.

Завывания призрака не ограничиваются ночным временем. Женский голос не гнушается приходить и ранним днем и пусть под покровом солнца страх заглушается лучами света, легче от этого не становится. Когда же солнце скрывается за горизонтом и морг погружается в могильную тишину, никто не прерывает пение призрака. В этот миг существует лишь она одна и ее верные слушатели — десятки мертвых тел.

Именно такую историю рассказывает охранник городского морга уже третью неделю.

— А потому, я вот что вам скажу. Надо здесь все освятить! — закончив свой рассказ, подытожил охранник, — упокоиться девчонка должна. А то, не по-человечески как-то.

Патрик терпеливо выслушал и, сделав скидку на преклонный возраст охранника, удержался и не заорал в голос, не отвесив тому подзатыльника.

Вместо этого Патрик сказал:

— Вызовем священника на следующей неделе.

— А вот это правильно, — радостно подхватил охранник-старик, — хотя мелодия-то, красивая. Ой, какая красивая!

Но Патрик уже не слушал. Он направлялся в свой кабинет, чтобы провести там все оставшееся время и надеялся, что никто этому не помешает.

«Призраки, ну да, — хмыкнул про себя Патрик, — старый маразматик».

Но потом объявилась эта особа. Пенни Диггенс.

В этот момент Патрик уже провел в своем кабинете добрую половину рабочего дня и даже успел сбегать в соседнюю закусочную, прикупив пару гамбургеров и салат не первой свежести.

Он приступил к трапезе, когда ему любезно сообщили о приходе Пенни.

«Отлично, — со вздохом подумал Патрик, — хорошо перекусил, ничего не скажешь».

Патрик припоминал эту фамилию. Где-то она точно фигурировала. Покопавшись, он тут же вспомнил. Пенни Диггенс пришла на опознание своей сестры Кейси и своего племянника Макса. Единственная родственница, которая смогла приехать только сейчас из-за длительного отсутствия в стране. Только сейчас… Ужасная трагедия.

На первый взгляд Пенни выглядела довольно опрятно и с виду была очень красивой женщиной. У нее были короткие рыжие волосы, а острый нос был весь покрыт веснушками. Одета она была весьма просто. Кожаная куртка, слишком молодежная для возраста Пенни, но при этом подходящая для нее как ничто другое, довольно хорошо смотрелась с простыми джинсами. Одним словом, внешне Пенни Диггенс выглядело даже очень хорошо.

«Полная противоположность своей сестры», — подумал Патрик, но тут же устыдился своих мыслей.

Так или иначе, внешний вид Пенни придал Патрику немного хорошего настроения. Однако, вспомнив, что его внешние показатель являются полной противоположностью Пенни (низкий рост, полное телосложение, сальные волосы и слишком широкий нос) Патрик тут же поник.

Тем не менее, заведующий морга со всей своей обходительностью сопроводил Пенни до вскрывочного помещения.

— Примите мои соболезнования, — начал Патрик по стандартной схеме, — если вдруг вам станет плохо, тут же скажите мне.

— Конечно, благодарю, — вяло произнесла Пенни.

Она попыталась выдавить из себя улыбку, но вышло у нее не очень. Тем не менее Пенни была обворожительна даже под личиной траура.

— Как добрались? — спросил Патрик, пытаясь разрядить обстановку. Некоторым на опознании это действительно помогало, — надеюсь, без пробок?

— Нет, — так же вяло ответила Пенни, — на улице в это время суток движение довольно скудное.

— Что ж, — подытожил Патрик, — тем лучше для вас.

— Угу.

Оставшуюся дорогу до вскрывочной они шли молча, и только у самых дверей Пенни резко остановилась и обратилась к Патрику:

— Будет слишком… ужасно?

— Нет, — с улыбкой заверил Пенни Патрик, — ваши родные выглядят словно спящие.

Пенни слегка кивнула, уже более искренне и уже через секунду они вошли в кабинет.

Никогда Патрик Моузи не видел настоящей женской истерики. Истерики на грани сумасшествия. Пенни кричала так, словно ее режут бензопилой заживо. Она пятилась к стене, захлебываясь воздухом и делая глубокие глотки, как если бы ей катастрофически не хватало кислорода. Это происходило до тех пор, пока женщина прижалась к ней своей спиной и ее завывания не перешли в истошный крик.

Но Патрик обратил на это внимание немного позже. Буквально через несколько секунд после того, как увидел причину истерики Пенни.