Грани сна

– Крейзи-Джек, развивая топологические положения Декарта, Эйлера и Гаусса, придумал квазилинейную математику, а Гуц, используя формулы этой математики, создал геомагнитный корректор! Чего тут непонятного?

Они доехали до виселицы. Там уже пованивали два трупа. Маккензи занервничал:

– Делайте что-нибудь! Ведь меня повесят! – он затряс решётку телеги. – Вы будете меня спасать, наконец? Иначе я не смогу познакомить вас с отцом Мелехцием!

– Отчего ты боишься умереть? – не мог понять Стас.

– Мне здесь интересно, мне нравится. Хочу вникнуть в суть этого дела!

– Важна не суть, а насколько верно ты её понимаешь, – назидательно сказал Лавр.

– А ещё важнее – правильно задать вопрос, – дополнил Стас.

– Господа, – обратился к ним палач. – Темнеет. Мне надо выполнять мою работу.

– Так выполняй, – сказали Гроховецкие хором.

– Нет! Нет! – закричал Маккензи.

Лавр пожал плечами:

– Перестань переживать из-за пустяков!

– Тебя повесят, и ты окажешься в своей Англии. Пойдёшь в паб, выпьешь старого доброго эля, съешь трески с жареной картошкой, – соблазнял приговорённого Стас, рисуя ему картины светлого будущего. – Спокойно вникнешь в суть дела.

И беднягу тайдера повесили.

На обратном пути они обсудили информацию, полученную от темпорального шпиона.

– Что это за история про корректор и сумасшедшего математика? – спросил Стас.

– Мне про геомагнитный корректор рассказал полковник Хакет, – объяснил Лавр. – Вот я и захотел узнать подробности. Но то, что наговорил нам покойный – просто чепуха. «Незадолго до войны», говорит. До какой? Где? В твоём мире, или в моём? Чемберленов нам намесил, а толку? Галифакса приплёл: впервые о таком слышу. Практически ничего не сказал. Ты знаешь хоть одного Чемберлена?

– Да, с одним я был знаком. А вообще их не меньше, чем Орсини – в некоторых местах кинь камень, убьёшь Чемберлена… что, может быть, не так и плохо.

– Однако, надо для памяти записать всю эту чепуху. И выучить. Хм… Чемберлен, Галифакс…

Вновь заговорили о плавании в Америку. Стас не мог взять в толк, почему же, если, по словам Лавра, это просто, туда до сих пор никто не уплыл.

– Ты гуманитарий, не знаешь технических деталей, а я технарь, – усмехнулся Лавр. – Люди плавают только по рекам и вдоль берегов морей потому, что нет руля. Поворачивают судно двумя вёслами, установленными на корме. С такой штуковиной даже моря не переплывёшь, не то, что океана!

– Сейчас есть рули, – возразил Стас. – У меня три судна возят соль через море.

– Да, – согласился Лавр, – море уже можно пересечь. От Ливии до Сицилии. Но, во-первых, делать большой по размерам руль пока не умеют, а маленький для океана слаб. Во-вторых, не умеют прочно навешивать руль на ахтерштевень. А штурвал изобретут через две сотни лет! Вместо штурвала ворочают вертикальный рычаг, насаженный на румпель. Даже лучшие образцы судов ужасны. Ты бы видел, на чём плавал Колумб!

– Видел я, видел, на чём он плавал. То есть, будет плавать.

– Мы сделаем так. Ты купишь судно. Я тайком изготовлю большой руль, надёжный румпель, штурвал, секстант и компас. И поищу хорошую парусину.

– Легко тебе раздавать указания! «Купишь судно»! В этом веке судно – самый дорогой и сложный предмет. Чтобы его купить, мне придётся продать всё. Даже мой за́мок.

– В Америке он тебе не понадобится, – успокоил его Лавр. – В общем, отплываем на малолюдный остров, там я ставлю руль. Получится корабль с хорошими мореходными качествами, способный плавать против ветра.

– Ну, не знаю, не знаю. Сомневаюсь я.

– Думай.

Несколько недель десятки монархов и сотни их прихвостней праздновали в Троках и Вильне грядущее превращение литовского княжества в королевство. Но – впустую пошли хлопоты Витовта, зазря загубили себе желудки короли и князья. Новенькие драгоценные короны пропали в нетях, Витовт, и без того больной и старый, иссох от горя и скончался, не дождавшись своего звёздного часа. Умер в том же красивом кирпичном замке на Трокайском озере, где за восемьдесят лет до того появился на свет.

Митрополит Фотий на панихиде не присутствовал, так как уехал в Москву ещё за месяц до этого. Да и какое ему дело до католической тризны над князем, несколько раз менявшим веру! А князь Василий, проводив деда в последний путь, на следующий же день отбыл в Москву, в которой не был больше двух месяцев. На срок траура он оставил в Вильне трёх бояр, назначив старшим Лавра.

Через две недели в Москву вернулись два боярина. Лавр исчез.

Ленинград, октябрь – ноябрь 1934 года

Осенью 1934 года по Ленинграду поползли слухи о привидениях: якобы по улицам города бродила Смерть в своём классическом виде: в белом балахоне, с надетым на череп капюшоном, с косой в руке, а в другой руке у неё почему-то была холщовая сумка. Милиция сбивалась с ног, вылавливая распространителей этой злобной выдумки. И хотя партийные органы усилили антирелигиозную пропаганду, слухи продолжали гулять.