Граничник

Темный Слуга мелькал то тут, то там, мгновенно появляясь в одном месте и тут же исчезая. Рустам водил стволом рельсотрона, надеясь успеть нажать спуск до того, как жрец растает, но постоянно опаздывал.

– Не отвлекайся на него! – укорил его Михаил, заметив, как рыскает ствол винтовки. – Владыки и прочие – забота ревнителей. Наше дело низших держать на расстоянии.

– Да их же тут тысячи! – с нотками истерики выкрикнул молодой граничник. Тут же устыдившись своей несдержанности, он кашлянул и добавил спокойнее: – Это как в море стрелять.

– А ты не думай. Ты делай, – старший Страж закончил колдовать с прицельной сеткой метателя и тут же утопил кнопку пуска.

Из раструба пушки вылетел крошечный белый шарик. Медленно поднялся вверх и по широкой дуге устремился к волне демонов. Как-то совершенно несерьезно коснулся поверхности и вдруг вспыхнул ослепительным солнечным светом. Некоторое время даже смотреть в сторону взрыва было больно, а когда свет утих, Рустам увидел выжженную проплешину в сплошной стене адских тварей, которая, впрочем, тут же заполнилась новыми телами.

Вслед за пушкой Михаила отработали четыре других метателя. Каждый шар раскаленной плазмы сжигал демонов десятками. Следом зажужжали рельсотроны, экономно выплевывая вольфрамовые болванки, которые разрывали на куски тела низших и служащих им людей. Примерно минуту Рустам, действующий с методичностью автомата, нажимая на спуск и тут же переводя ствол на новую цель, пребывал в уверенности, что усилий обороняющихся хватит, чтобы остановить прорыв. Но пошла вторая минута, к ногам упал уже третий опустошенный магазин, а волна атакующих, игнорируя потери, продолжала нестись к стенам укреплений.

Он расстрелял половину боекомплекта, когда демоны приблизились к посту на двести метров. Успел сменить батарею в рельсотроне и снова навести ствол на врага. Но выстрелить не смог. На сердце вдруг стало невероятно тяжело. Так тяжело, будто он вдруг понял, что все его усилия не имеют никакого смысла. Они умрут. Все умрут, один за другим. И ладно бы только это – умереть, сражаясь за веру, уничтожая врагов рода человеческого, почетно.

Но они погибнут без всякой цели. Бессмысленно. Эта волна сметет их. Растопчет тысячами когтистых лап и по их мертвым телам продолжит нестись в центр церковных земель. Тварей не остановит оружие людей, произведенное до Темных веков – оно ведь и раньше не особенно помогло им. Не спасут молитвы и песнопения ревнителей, стоящих на стенах и безотрывно глядящих в небо. Не поможет святая вода, боевые молитвы и главное – вера. Господь отвернулся от рода людского. Ведь если бы ему было не все равно, он бы не допустил того, что сейчас происходит. Не позволил бы…

– Ай! – вскрикнул Рустам от резкой боли. Поднес руку к щеке, не понимая, почему она вдруг взорвалась резкой болью и теперь горит, словно обожженная.

– Соберись, малец! – Михаил, отвесивший напарнику тяжелую оплеуху, вернулся к метателю. – Владыка – грех уныния. Можно сказать, самый слабый из их племени. Чего это тебя так развезло? Псалмы забыл?

«Уныние! – с каким-то даже облегчением подумал граничник. – Просто темная волшба! Просто магия Владыки!»

Душа уже освобождалась от серой хмари, рожденной демонической силой. Тяжесть от сердца отступила, в мышцы вернулась сила, а в мысли – уверенность. А когда ревнители наконец ударили, так и вовсе стало хорошо.

Их песнопения достигли высшей точки, когда отдельных слов становится не разобрать, а голоса десятка мужчин сливаются в гул, отзывающийся в костях дрожью и покалывающий кожу иглами тысяч электрических разрядов. Людей на стенах словно бы окутало невидимым покрывалом, наполняющим силой и верой. А вот демоны будто на стену налетели. Движения их сделались медленными, неуверенными.

«Как у мух в сиропе!» – подумал Рустам.

Чувствуя, что его накрывает волна эйфории, он едва сдерживался, чтобы не начать поливать замерших врагов длинными очередями из рельсотрона. Сдерживая дрожь в руках и желание закричать от переполняющего его счастья, он продолжил экономно всаживать одиночные снаряды в самые плотные скопления демонов.

Теперь он уже не сомневался в том, что они остановят прорыв. Более того, он был уверен, что они так вломят адским тварям, что те вернутся на проклятую землю и лет десять будут дрожать, вспоминая мясорубку, которую им устроили воины Христовы.

«Хорошо бы и вовсе на их спинах войти в Москву, да и выжечь там все! Спалить до основания, чтобы и памяти об этом страшном месте не осталось!»

И в этот момент, внезапно, будто косой кто взмахнул, пение ревнителей прекратилось. Миг в ушах еще билось эхо псалмов, но вскоре и оно утихло. Рустам с недоумением смотрел, как один из священников падает на колени и его рвет кровью. Почему-то черной. За ним оседает второй, третий…

– Жре-е-ец! – крик напарника Рустам услышал словно бы через толстый слой ваты, которую неизвестно кто напихал ему в уши. – Та-а-ам!