Граничник

Всех подозрительных я пометил для Стефана, чтобы, оглядываясь, он уделял им более пристальное внимание, нежели прочим. Говорить ничего не говорил, не желал сбивать подопечного с мыслей своими комментариями, ему сейчас нужно быть предельно собранным.

– Расскажите, брат Стефан, о том, как был уничтожен называющий себя Анубисом, – вопрос пастора Акселя вырвал меня из сосредоточенности.

Я сначала не сообразил, почему так на него среагировал, в разных вариациях данный вопрос прозвучал уже раза четыре от нескольких епископов. А потом понял – задан он был священником, которому открывать рот на Трибунале без дозволения начальства не разрешалось.

– Вообще-то он себя предпочитал именовать Импу, – ответил Страж. – И я уже многократно на сей вопрос ответил, пастор.

– У меня есть основания полагать, что вы лжете.

Собрание зашумело в возмущении. Может быть, большинство присутствующих священников и не вполне поверили рассказу Стефана о том, как маг Гринь развоплотил древнего бога, но одно дело – думать, и совсем другое – слушать, как харизмат напрямую обвиняет подчиненного православной епархии. Не выражает сомнение, а именно обвиняет!

Если целью пастора Акселя было собрать на себе все внимание Трибунала, то он ее добился. На него посмотрели все, даже питерские епископы недоуменно полуобернулись в своих креслах – пастор же стоял за ними. И никто, кроме нас со Стефом, не заметил, как начали двигаться те священники, которых я пометил как подозрительных. Слаженно, словно исполняя групповой ритуальный танец, каждый из двенадцати человек скользнул за спину одному из гвардейцев и мягким движением вскрыл ему горло.

31

На миг все замерли. Убийцы, опустившие свои клинки, и жертвы, обмякшие у них в руках. Лица епископов, медленно меняющие выражения от возмущенных к шокированным. Парочка ревнителей, приведших нас сюда, вскинувшая руки в защитном жесте. Маслянисто блестящая на белых стенах кровь гвардейцев.

Мы со Стефом самыми первыми поняли – вот оно и началось. То, ради чего Золотоголовый атаковал нас в диких землях. То, чем все по его сценарию и должно закончиться.

– Кровью открываем тебе путь! – заорал один из убийц, вскинув руку с окровавленным ножом. Обычным, видимо, с кухни взятым. Отлично, впрочем, с задачей справившимся.

Его вопль словно разбил застывшую картинку на множество осколков. Собравшихся в зале людей будто освободили от действия заклятья неподвижности, они дрогнули и бросились в разные стороны. Рванул к дверям перепуганный диакон из свиты киевского епископа, но налетел прямо на сектанта и упал на пол, зажимая руками живот. Протестантский пастор Аксель воздел руки к потолку и выкрикнул что-то неразборчивое. Вскочил с кресла и устремился к убийцам нижегородский викарий, размахивая, будто кистенем, массивным своим распятием. Охрана Стража повалилась на пол и принялась молиться.

«Освященная земля!» – выдал мне Стеф, будто я без него был не в состоянии понять, зачем предателям понадобилось массовое убийство внутри кольца кремлевских стен.

«Разлом!» – в ответ я тоже сообщил ему очевидную вещь, давая сигнал нанитам, чтобы те чуть довернули Стража и он увидел разгорающееся у него за левым плечом пламя портала Высшего демона.

Про то, что первый викарий вовсе не предатель, я добавлять не стал – по его поведению и так все было понятно. Как раз сейчас он проломил голову одному из убийц и едва увернулся от размашистого удара второго. Двигался он, несмотря на избыток веса, легко и технично – все же бывших Стражей не бывает. Судя по его лицу, он даже рад был оказии снова, пусть и ненадолго, стать воином, а не чиновником.

Вот, значит, как решил действовать Золотоголовый. Пока мы искали иуду на самом верху, демон собрал целый пул из еретиков, состоящих в средних церковных званиях. Чем-то их соблазнил, свел в нужное время в нужном месте и устроил на Трибунале резню. Я-то ждал тонкой интриги, а тут все прямо и просто, как удар колуном.

В зале собрания творился полный бардак. Худо-бедно подобие осмысленных действий можно было наблюдать только со стороны отца Владимира, католического инквизитора и питерского харизмата. Первый, как я уже говорил, увлеченно крушил черепа распятием, второй упал на колени и, судя по вытянутым в сторону Разлома рукам, пытался помешать его открытию, а третий… Третий удивил не только меня, но и еретиков.

Пастор Аксель оказался магом. Никаких сомнений – только маги могут швыряться с рук ветвистыми золотистыми молниями, строить мерцающие щиты и отбрасывать противников, не касаясь их руками. Как протестантский священник, да еще и немалого ранга, мог оказаться тем, кого Церковь преследовала, я даже не пытался понять. Питерцы – одно слово! На фоне их вольнодумства даже гданьские католики кажутся вполне вменяемыми людьми. Впрочем, мне ли об этом говорить…