Гранит

– Хочется, – образ огромного кота изобразил смущенную улыбку.

– Ясно.

Федул переместился к основанию скалы, на песок. А уже через несколько минут вернулся на вершину. В руках он тащил две здоровенных рыбины. Держал тех за жабры. Одну кинул мохнатому. Вторую разложил на камне. Надо бы выпотрошить и запечь. Вот я дурак, подумал волшебник, как я промывать-то здесь буду? Намусорю только. Надо вернуться к воде. Барсик тем временем скусил своей рыбине голову и теперь задумчиво жевал. Вид он при этом имел забавный донельзя. Эдакий гурман, пробующий новый деликатес в дорогом ресторане. Парень засмеялся радостно. Так хорошо он себя уже давно не чувствовал.

С едой проблем не было. С одной стороны, еще оставались припасы, что он забрал в столовой Арсенала. Крупы, мешок картошки, кое-какие овощи. С другой, рыба имелась всегда и поблизости. Рукой подать. Федул приноровился глушить ее знаком молнии. Так что уха стала теперь постоянным элементом меню. А также и печеная или жареная рыба. Проблема была в другом. Теперь, когда наконец-то появилась возможность спокойно и не торопясь подумать, молодой волшебник остро ощутил собственную неполноценность. Он знал много, но знания не были целостными. Это раздражало неимоверно. Озарения, словно вспышки в сознании приходили время от времени. Но и это было не правильным. Он чувствовал, не так должно быть, совсем не так. Там, в голове, словно бы лежала огромная куча знаний. Вот только прямого доступа к ней не было. Требовалось осознать вопрос, убедиться, что ответ ему самому неизвестен, возжелать решения. И тогда приходил транс. И решение после. А что если сделать иначе? Парень принес одеяло из лодки, расширил пещеру, создал лежанку у стены, постелил плед и улегся сверху. Только ботинки снял предварительно. Потом закрыл глаза и изо всех сил потянулся к той неопрятной куче, что громоздилась в углу сознания. На ходу вспоминая свои же ощущения при впадении в транс, вгоняя себя в него. Ну же, еще чуть-чуть…

* * *

– Не понимаю! – Король расхаживал по своему кабинету яростно жестикулируя. Архимаг с интересом наблюдал за монархом. Вот государь подошел к окну, воздел руки к небу, потряс ими, развернулся и двинулся обратно. Один кулак с треском врезался в другой, – ну вот чего ему не хватало?

– Это вы по поводу нашего мальчика переживаете? Он кстати неплохо отметился в империи.

– Да? Это как?

– Порушил им там столичные мосты. Фактически изолировал левобережную часть города от правобережной. Император рвет и мечет.

– Занятно. А вы, Клод, я вижу, симпатизируете этому предателю, верно?

– Ну да, в некотором смысле верно. А что, вас это удивляет, сир?

– Удивляет. Уж кто-кто, а вы-то верно служите династии более сотни лет, и вдруг одобряете поведение того, кто не прослужил и пяти. Странно.

– Моя верность во многом подкреплена моим положением. А чем вы подкрепили верность нового клеврета?

– Дал ему дворянство. Этого мало по-вашему?

– То есть, среди множества побрякушек, что висели у юноши на груди, добавилась еще одна, дворянская цепь. Но относиться к нему, как к благородному вы при этом не начали.

– С чего вы это взяли, Клод?

– Ну как же, сир. Не вы ли назвали возлюбленную мальчика девкой. А жену кого-нибудь из своих приближенных вы так назовете? Нет? А в чем разница? И кстати, вы, Ваше Величество, любите вспоминать деяния основателя вашей династии. А ведь у того, насколько я помню историю, тоже было немало сподвижников.

– Ну вы и сравнили, мессир. Сподвижники пращура были благородными людьми.

– Стали благородными, не так ли? В момент, когда они примкнули к Наполи, это были парии. Собственно, как и он сам. А все титулы эта новая знать получила из рук своего предводителя. После захвата власти. А вот чего ваш предок не позволял себе, так это пренебрежительного отношения к соратникам. Ни в начале своей карьеры, ни в конце. А вы, сир, как вы поступили с потенциально самым сильным магом нашего времени? Кинули побрякушку и умыли руки. Ну и чему вы теперь удивляетесь? Благодарите судьбу, что паренек ушел тихо, а не разнес на прощание здесь все в дребезги. Как он поступил в империи.

– Да уж, отчитали вы меня, как мальчишку, Клод. И возразить-то нечего.

– Так я же и помню вас мальчишкой, сир. А по поводу Федула не волнуйтесь. Я не думаю, что он будет вредить нам. Все-таки с этим городом у него связано много хороших воспоминаний…

* * *

Мужчина открыл глаза. Полежал немного, глядя в каменный потолок, погладил рукой подбородок. Вот это щетина отросла, удивился он. Это сколько же я тут валяюсь? Тот, кого еще совсем недавно звали Федул, сын горшечника Прова, рывком сел и тут же зажмурился от накативших ощущений. В голове словно сверхновая взорвалась. В висках стучали ржавые молотки и, казалось, волосы встали дыбом. Он зажмурился, пережидая тошноту, осторожно открыл глаза. Прямо напротив сидел здоровенный белый тигр. Кот смотрел пристально, с беспокойством.

– Как ты? – Пришла волна от зверя.

– Нормально, мохнатый, – мужчина просипел сквозь зубы.