Гранит науки и немного любви

Сомнительно, чтобы в студенческий дом пробралась нечисть, значит, внизу человек, а людей я не боюсь. Теперь-то знаю, почему меня вечно тянет в самую гущу событий – дочурка некроманта иначе не может.

Кое-как избавилась от Светаны и бегом спустилась на первый этаж.

Все как обычно, никто нас не атаковал. Спокойные студенты переговариваются, смеются. Перезанималась Светана, надо бы учебники на ночь отбирать. Демонология до добра не доводит! Мне тоже как-то приснился гуль – кладбищенский трупоед.

Окончательно проснувшись – хоть за это спасибо! – завалилась в помывочную и икнула: прислонившись к стене, меня дожидалась Осунта Тшольке. Наглухо застегнутая, в куртке под горло… и с кастетами на пальцах. Она убивать пришла?!

Мама!

В последний раз я так боялась в Ишбаре, когда улепетывала от нежити.

Может, и тут?.. По стеночке, по стеночке. Подумаешь, грязная, нечесаная, зато живая.

Перехватив мой испуганный взгляд, Тшольке убрала оружие во внутренний карман куртки и небрежно пояснила:

– Забыла после тренировки снять. Разговор имеется.

– Продолжение ночного?

– Прямое, – улыбка Осунты напоминала оскал.

Она отлепилась от стены и лениво шагнула ко мне. Я – от нее.

– Деточка, ты непонятливая или я недостаточно ясно объяснила? Ручонки от мужика убери, а то нечего тянуть будет.

– Вы мне угрожаете? – обвела глазами девчонок, беря их в свидетели.

Только вот навострившие уши студентки не горели желанием после давать показания, быстро вытирались и юркали за дверь.

– Что ты, – от слащавости тона тошнило, – предупреждаю.

Раз так, я услышала, Тшольке может уходить.

Повесила халат на крючок, нашла свободное местечко, открыла кран – и полетела лицом вниз, расквасив нос о пол.

Девчонки завизжали и бросились врассыпную. В мгновение ока помывочная опустела.

Осунта ухватила меня за волосы и вздернула на ноги. Развернула лицом к себе и прошипела:

– Чем вы вчера занимались? Вы любовники?

– Не ваше дело! – огрызнулась, хлюпая кровоточащим носом.

Внутри все клокотало.

По какому праву Осунта такое себе позволяет?! Я и раньше не замечала в ней аристократического происхождения, а тут манеры и вовсе кабацкие. Тролли, и те воспитаннее, сразу не бьют по лицу.

– Мое дело, разведенка деревенская! – Новый удар, теперь в живот. В глазах на миг потемнело. – На чужое не зарься!

– Магистр Лазавей в курсе, что он ваш? – прохрипела роковой вопрос. Если бы Осунта не держала, корчилась бы на полу. – Может, он меня любит? Может, мы вчера…

Договорить не успела: взбешенная Тшольке толкнула под струю с явным намерением утопить. Наглотавшись воды, едва не захлебнулась. Прокашлявшись, развернулась и полоснула ногтями по самодовольному лицу обидчицы. Та окончательно сошла с ума. Сбив с ног, она вновь засунула меня под потоки воды и открыла краны на полный оборот.

Отчаянно извивалась, судорожно крутила головой в поисках спасительного воздуха, но Осунта держала крепко.

– Запомни, хорошенько запомни это утро, – наклонившись к самому уху, прошипела она. – Узнаю, что вертишься вокруг Эдвина, сделаю все, чтобы вылетела из академии. Не исключат, так в Школу иных сошлют. Отступись, вертихвостка!

– Так замуж не терпится, что насильно жениха в Управу поволочете?

Чтобы избавиться от мертвой хватки Тшольке, пришлось пожертвовать клоком волос.

Кое-как отползла в сторону.

Холодная рубашка липла к телу. Она ничего не скрывала, и Осунта поспешила оценить мою грудь и бедра. Судя по всему, увиденное ей не понравилось. Тшольке презрительно скривила губы и отвернулась. На мой вопрос она так и не ответила. Воспользовавшись моментом, поднялась на ноги и ухватила Осунту за хвост.

Сочащаяся кровью царапина украсила щеку соперницы.

Дотянулась!

Тшольке отскочила, побагровела и рявкнула:

– Сегодня же пробкой из бутылки вылетишь из академии!

– Ректору расскажу, – размазывая кровь, пообещала я. – И покажу. А еще отцу напишу.

– Пугаешь папочкой, девочка? – Осунта обошла меня по дуге. – Напрасно!

Пока я придумывала ответ, Тшольке гордо удалилась, громко хлопнув дверью.

Выдохнув, стащила грязную мокрую рубашку и кое-как ополоснулась. Меня пошатывало, живот ныл, но я упрямо заставляла себя вставать под струи.

Запахнувшись в халат, подобрала с пола ночнушку и решилась глянуть в зеркало. Красавица! Следы побоев не замаскируешь, даже не знаю, к лучшему или к худшему. За любовь к преподавателю по голове не погладят, зато Тшольке накажут.

Робко приоткрылась дверь, и в помывочную заглянула староста. Обнаружив меня живой, она с облегчением вздохнула и участливо спросила:

– Агния, ты как? За что она тебя?

– Личное, – буркнула я, пытаясь высушить волосы полотенцем.

Посвящать студенческий дом в причины ссоры не собиралась.

Нужно попасться на глаза магистру Лазавею, пусть полюбуется на месть ревнивой любовницы. Уверена, магистр не оценит.

Светана при виде меня пришла в ужас, но не удержалась-таки, напомнила: она-де предупреждала.