Гранит науки и немного любви

Бежать, бежать, пока не поздно! От жалости, от утешения и заверений: «Вы обязательно найдете своего единственного».

Самое обидное, все как в первый раз. Ничему жизнь не учит!

Подумаешь, умный симпатичный мужчина, подумаешь, раны перевязывала. Лучше бы помнила, как он без твоего согласия в Оморон перенес. Только вот женщины не думают головой, а слушают сердце.

Заерзала в кресле, надеясь, Лазавей заметит.

Заметил и все правильно понял, не стал продолжать.

– Я вас провожу, час темный, – магистр встал. – Очень рад, что ошибся, но вели вы себя опрометчиво.

Встала, сделала пару шагов и выпалила ему в лицо:

– Смешно, наверное?

Надоело, ухожу!

– Почему? – нахмурившись, переспросил виновник испорченного вечера. – Кому должно быть смешно? Мне? Право слово, я никогда не смеялся над чужими чувствами.

Значит, не просто подозревает, а уверен.

Вот он, судьбоносный момент! Сейчас узнаю, стоит ли надеяться.

Мы стояли в арке, отделявшей прихожую от гостиной. Здесь было темно, лишь отсвет камина да одинокий светлячок освещали наши лица.

– И? – с замиранием сердца спросила я.

Однако сумела спрятать волнение, добавив в голос немного раздражения.

Магистр медлил с ответом, будто в чем-то сомневался, затем и вовсе предложил отложить разговор. Однако я желала знать здесь и сейчас.

– Так что же, магистр Лазавей? – оттеснив хозяина дома к арке, я практически уперлась ему в грудь.

– У вас настойчивость некроманта! – попытался отшутиться магистр. – Вдруг в горло вцепитесь? Хотя русалки предпочитают утаскивать на дно.

Русалка – мое прозвище. Так называли только знакомые мужского пола, те, кому я нравилась.

Расхрабрившись, осторожно коснулась ладонью рубашки Лазавея.

– Агния! – тут же возмутился он и убрал мою руку.

Однако не оттолкнул, не попытался сбежать, и я решилась, привстав на цыпочки, потянулась к губам…

Стукнула входная дверь, и из прихожей послышался голос Осунты:

– Ты не спишь? Я свет в окне видела.

Вспыхнувший светлячок вычленил из темноты идиллическую картину: я практически в объятиях магистра Лазавея. Почему почти? На талии лежала всего одна рука. Не помню, как она там оказалась. И на поцелуй магистр успел ответить, если бы не Осунта, не ограничился бы мимолетным прикосновением.

Словом, вечер безвозвратно испортили.

Отпрянув от магистра, мысленно сложила все беды на голову Тшольке и через силу вежливо поздоровалась. Она не ответила и напряженно буравила меня взглядом. В нем читалась смесь удивления, презрения и злости.

Самодовольно улыбнувшись, прошмыгнула в прихожую и принялась одеваться.

Лазавей не вмешивался. Он стоял подле любовницы, боком ко мне.

– Смотрю, у тебя гости, – обретя дар речи, процедила Тшольке.

– Да, Агния зашла по делу. Сейчас провожу и вернусь.

Магистр направился к вешалке и снял меховое пальто.

– Зачем же она заходила? – Похоже, Осунта вознамерилась прожечь во мне дыру.

Ничего, пусть побесится, не любит ее Лазавей.

– По учебной надобности, – кратко ответил магистр и нахмурился, перехватив наш молчаливый обмен взглядами. – Вот что, – он решил развести женщин по углам и, приняв из рук Осунты шубку, небрежно кинул на сундук, – иди, присядь, я скоро вернусь.

Тшольке нахмурилась и демонстративно положила руки ему на плечи. Пальцы нежно массировали шею магистра, поправляли воротник – словом, сопернице ясно давали понять: мужчина занят.

– Зачем провожать ее, Эдвин? – тесно прижавшись к любовнику, обиженно надула губки Осунта. – Не маленькая, сама дорогу найдет. Совсем не бережешь себя, простудишься.

Значит, мне болеть можно. Желательно со смертельным исходом.

– Осунта, за окном ночь, – Лазавей осторожно отстранил любовницу и что-то быстро шепнул на ухо. – Я быстро.

Тшольке подняла шубку с сундука, отряхнула и повесила на крючок, делая вид, будто вместо меня пустое место. Я, как воспитанная девочка, улыбнулась и попрощалась, пожелав Осунте добрых снов. Та намек поняла, но не ответила: ниже ее достоинства.

Если улыбка, адресованная Осунте, сочилась сладким ядом, то на Эдвина Лазавея глянула ласково, с обожанием, не забыв похлопать ресницами. Вздохнула и отвернулась, делано изучая дверь.

Тшольке не выдержала. Больно – я даже вскрикнула – ухватив под локоть, она вытолкнула меня на улицу. Оторопевший магистр удостоился следующего объяснения:

– У меня маленький вопрос к госпоже Выжге. С утра собиралась задать, но из головы вылетело. Заодно и провожу ее, раз Агния темноты боится.

– Куда тебя понесло без… – окончание вопроса заглушила хлопнувшая дверь.

Без шубы, естественно. На улице трескучий мороз, а Осунта – в тонкой рубашке и легких брючках. Оно и понятно: она на свидание собиралась, а не по лесам бродить.

Тшольке клещами вцепилась в руку, сжала так, что свело челюсти от боли. С перекошенным от злобы лицом преподавательница настоятельно посоветовала:

– Держись от него подальше!

– От кого?

Терпеть унижения я не собиралась и со всей силы ударила соперницу по запястью ребром ладони, как учил Лаэрт. Я рассказала другу о попытке изнасилования, и он провел со мной «курс молодого бойца».