Гранитный чертог

Князь мучительно скривился – не иначе от воспоминаний о давней ссоре с Градиславом. Но в то же время черты его лица ожесточились от вспышки обычного в таких случаях упрямства. Тогда он становился очень похож на отца, который после отъезда наследника вынужден был готовить на престол Новруча бастарда. Для Градислава это стало большим унижением. Хотя они оба хороши: не захотели однажды друг друга выслушать и понять. Их многолетняя взаимная обида уже поросла мхом, но ни у кого не хватало благоразумия снова все обсудить.

– После стольких лет это просто глупо, – постарался увещевать друга Хальвдан. – Если ты попросишь отца отослать к тебе хотя бы тысячу дружинников, то обезопасишь своих. Нам нужны люди. Не крестьяне и кузнецы, которые не умеют сражаться и полягут в начале схватки. Нам нужны воины, и неоткуда взять их – только просить твоего отца помочь.

Он пытался рассуждать как можно спокойнее, чтобы достучаться до разума Драгомира. Но не был уверен, что даже тогда князь услышит его. Слишком много ненужного они с Градиславом наговорили друг другу когда-то. Отреклись от родства, едва не проклятиями сыпали. Трудно перешагнуть через все, что случилось, но сейчас это было как никогда необходимо.

– Я знаю… – неожиданно согласился князь. – Знаю, что дружина отца стала бы нам хорошим подспорьем… Но он сам прогнал меня! А теперь я побегу к нему, как побитая собачонка? Ну нет.

– Упертый осел! – рявкнул Хальвдан и, не сдержавшись, грохнул кулаком по столу. – Разве от тебя убудет? Разве твои отношения с отцом от этого станут хуже? Может, Градислав только этого и ждет. Что ты придешь и немного пошевелишь своим гордым языком, извиняясь! И все встанет на свои места.

Драгомир, проследив за его жестом, поднялся, гневно сверкая глазами.

– Ты, похоже, снова забываешься! Я сказал, что писать отцу не буду. Мы должны справиться своими силами. Я сам призвал всех этих людей принять мое покровительство и не стану перекладывать ответственность за свое решение на кого-то еще. Кем я после этого буду? Правителем, которого нужно уважать? Или сопляком, который чуть что – спешит к отцу, чтобы тот подул ему на ушибленный палец?

– Болван, – вздохнул Хальвдан и опустился в кресло напротив князя. Тот воздел глаза к потолку и отвернулся.

Даже если та же самая мысль о помощи Градислава и посещала его, Драгомир теперь ни за что в этом не признается. Он стоял, разглядывая стол перед собой, и показалось, что его одолевает сомнение. Но после недолгого молчания князь снова поднял голову, произнес уверенно и спокойно:

– Отец не захотел объединять свои земли с моими, он отказал мне в наставлении, когда я был в начале пути. Раз я взялся за это дело, значит, мне его и завершать. Я разошлю письма с приказами старостам и тысяцким сегодня же. И следом вы с Бажаном отправитесь за новыми воинами для дружины и сотен. Это мое последнее слово. Можешь идти.

Досадливо махнув на него рукой, Хальвдан покинул чертог.

Он неспешно шел до своих покоев, размышляя над словами друга. Неужели их разногласия с отцом никогда не будут преодолены? Драгомир давно уже должен был сделать первый шаг к примирению, но не был бы сейчас князем, если бы не его упорство и гордость. Именно из-за них он потерял семью. Хальвдан же многое отдал бы, чтобы вернуть свою. Возможно, и стоило бы остаться в свое время на Клипбьерне, уважить Ингвальда, поддержать брата. Покрыть себя в боях славой, как борта драккаров – щитами. Но нет, он помчался за Драгомиром и его размытыми мечтами о новом могучем государстве, будто вожжа под хвост жиганула. Думал, что ему здесь найдется столь же достойное место, как в родных землях. И вот теперь князь из-за своего упрямства норовил разрушить то, что они вместе создавали десять лет. А слова поперек сказать не моги!

Чувство неправильности произошедшего и сомнения в благоразумии Драгомира завозилось внутри, не давая покоя. Пусть в нынешнее время о покое можно было и вовсе забыть. Но Хальвдан решил, что просто так это не оставит. Нужно поговорить с Бажаном.

Перестук шагов и шуршание одежды раздались позади, когда Хальвдан уже начал подниматься на свой ярус. Двое: по голосам, мужчина и женщина – разговаривали, укрывшись в тени лестницы. Сначала это было тихое бормотание – и Хальвдан пошел бы дальше, решив, что просто вспышка страсти застала служанку и кого-то из стражников прямо тут. Но, услышав первые отчетливые слова, он остановился.

– Передай Гесте, что сегодня я зайду к ней.

– С ума сошел, окаянный? – возмущенно отозвался знакомый женский голос.

– Мне некогда бегать по постоялым дворам, Тора! Возможно, со дня на день я уеду. И надолго. Мне нужно с ней поговорить.

Хальвдан усмехнулся. Квохар. В этом не могло быть сомнений: его гавкающий ариванский акцент, похоже, никогда не исчезнет. Ни после долгой жизни в Хилтаре, ни здесь.

– Я передам, – обреченно вздохнула женщина.

Снова зашуршала одежда, и тяжеловатые шаги служанки стихли вдалеке. Квохар еще немного потоптался под лестницей и тоже ушел. Хальвдан, поразмыслив, повернул назад, уже зная, к кому пойдет.