Граница

Они подошли к двери с табличкой «Студия», и агент приказал стоящему впереди Дейву входить. Дейв открыл дверь и оказался в ярко освещенной комнате со светло-зелеными стенами, кремового цвета диваном, низеньким столиком и множеством разнокалиберных мягких стульев. Из маленьких динамиков в потолке лилась музыка, напомнившая Дейву мелодии «Мейн-стрит парада», а Джефферсон совершенно точно узнал в ней марш Джона Филипа Сузы, типично американский – так и видишь начищенные пуговицы марширующих, и тебя распирает от гордости. Он и сам использовал подобную музыку, чтобы в день праздника Четвертого июля у жителей Нью-Идена возбуждалось чувство патриотизма и сами собой раскрывались кошельки. В помещении имелось еще три двери, и все были сейчас закрыты. Секретный агент подошел к самой дальней, расположенной слева, и постучал. Почти сразу она открылась, и за ней показался мужчина в темно-синем костюме с белой рубашкой и галстуком в серую полоску, американским флагом в петлице и с острым подбородком. Этан уже видел этого человека, когда его с друзьями привели в гараж, но с тех пор ни разу его не встречал.

– Они хотят поговорить с Деррименом, – сказал агент и сделал шаг в сторону, чтобы не заслонять просителей. – Говорят, это срочно.

Прежде чем что-то сказать, человек с острым подбородком окинул Этана тяжелым, холодным взглядом. В этом взгляде читалось отвращение и в равной степени страх.

– Вы же знаете, он занят. Билю только что сделали макияж, через три минуты будут записывать.

– Да, я это знаю. Просто скажите ему, что они здесь. Скажите, пришелец утверждает, что горгонцы и сайферы скоро появятся снова.

– Сейчас не время.

– К черту ваш протокол, – сказал агент под позывным «Буран, один, один», вскипев от злости. – Еще немного – и все здесь накроется медным тазом. Так и передайте Дерримену.

Человек, ни слова больше не говоря, вернулся обратно в комнату и закрыл за собой дверь.

– Теперь ждите, – сказал агент своим подопечным.

Марш Джона Филипа Сузы продолжал играть, сопровождаемый ударами барабанов и медных тарелок и бравурными звуками давно покинувших этот мир тромбонов.

Прошло где-то с минуту. Дверь снова открылась, и в ней появился Вэнс Дерримен. Лицо его было так перекошено болью, что казалось, будто он встречает их с торчащим в спине клинком. Глаза под очками распухли и покраснели. Правда, Дерримен успел переодеться в черный костюм, поскольку серый, который он носил прежде, был весь испачкан.

– Я же сказал, что мне нужно время, – обращаясь к Дейву, проговорил он медленно, взвешенно и несколько громче, чем обычно, поскольку слух его еще не восстановился.

– Мы не можем позволить себе такой роскоши, – сказал Этан. – Я вот что хочу знать… каким транспортом вы все сюда добирались?

Ответ он получил почти мгновенно, прочитав мысли Дерримена.

– Где же ваш вертолет? – тут же спросил он.

Дерримен мысленно проследил весь маршрут от начала до конца: президентский самолет из Вашингтона до Солт-Лейк-Сити, из аэропорта на черном внедорожнике к секретному ангару и вертолетной площадке и перелет сюда. Он, конечно, понял, что пришелец сразу увидит все эти мысленные образы. И Этан, разумеется, уже знал, где они прячут комфортабельный вертолет «Кестрел», но подождал, пока Дерримен скажет это и всем остальным.

– С другой стороны горы у нас вертолетная площадка. Тщательно замаскированная. А вертолет в специальном ангаре.

– Вот на нем мы и полетим к объекту S-4, – сказал Этан так, словно это дело было уже решенное.

– Это около трех часов лету. Но я уже говорил вам…

Дерример помолчал, двигая челюстью. Его все еще мучила жуткая головная боль, и мысли немного путались.

– Хотите узнать, почему нам нельзя покидать Белую Обитель? Следуйте за мной.