Граница!

— Ладно, ладно, — отмахнулся Лешка. — Знать бы еще, куда нас действительно выводить будут. Фон Оффенберг пока как рыба молчит. Понятно, что у него сейчас забот море, шутка ли — целую армию со всем ее имуществом за тысячу верст вывести из чужой страны. Это, я тебе скажу, не хухры-мухры, и все планирование на плечах главного квартирмейстерства лежит. Командующему-то что? Он распоряжение отдаст и в Санкт-Петербург к императрице для получения высочайших милостей укатит. Так что ждем известия для себя, а пока полигон у нас под рукой — вон, молодых егерскому бою учим, и ты нам в этом очень даже нужен. Да, и еще одно дело у меня к тебе есть, друг, — Алексей отобрал пару исчерченных листов из лежащей на столе стопки. — Технической грамотности у меня, жаль, совсем маловато. Вот, ломал голову на досуге. Глянешь?

Курт пододвинул к себе бумагу с рисунками и общими набросками каких-то изделий и непонимающе наморщил лоб.

— Что это такое есть? Какой-то рука, нога, а это что за крюк?

— Ну, все правильно, молодец, сразу угадал, — улыбнулся Егоров. — И нога, и рука, и крюк, только вот все они железные и деревянные. У нас сейчас два инвалида в роте, господин механических дел мастер. А один из них, Потапка, обездвиженный, и он пока что под самым нашим боком в гарнизонном госпитале на топчане своем лежит да на серый потолок в глубокой тоске взирает. Неужто ему всю жизнь теперь на костылях и на одной ноге прыгать? Ты ведь умный человек, Курт, подумай только, страна из войн столетиями не вылезает, тысячи и тысячи ее солдат калеками из баталий выходят, а потом в богадельнях мучаются и чахнут. А помимо того, еще и состоятельные люди из офицеров тоже ведь без конечностей остаются, и они, кстати, вполне себе даже в состоянии заплатить вот за такие самодельные руки и ноги. Перед тобой, Курт, прообразы протезов руки и ноги. Их еще, кстати, даже древние греки с римлянами делали, причем, надо сказать, очень даже неплохо. Многое, конечно, было утрачено в последующие темные века, но факт остается фактом, сама эта тема рабочая. А тебя она вполне даже со временем сможет хорошо эдак кормить, с твоей-то золотой головой и руками. Так что держи наброски и думай, пробуй, приноравливайся пока. Дарю тебе саму идею. Потом меня еще за нее благодарить будешь. А то смысла у него в жизни, видишь ли, не осталось! — подколол он друга. — Вон, с Потапки нашего начни, у него культя уже хорошо так затянулась. Да и удобная она, ну-у, если можно так выразиться. Колено на ноге целое, а срез точнехонько на одну ладонь над стопой пришелся. И тебе нескучно будет, и нашего инвалида, глядишь, взбодришь. Знать бы, сколько времени нам до выхода осталось, чтобы все планировать.

Все прояснилось только после Рождества. На очередном докладе о текущих делах в роте полковник, рассеянно слушая Алексея, вдруг перебил его:

— Все это я и так уже знаю, Егоров, что гренад у тебя мало и что амуницию вашу нужно давно менять, потому как вы ее после выхода из Румелии еще не успели заменить. А, дескать, на этих своих полигонах возле озер совсем вы уже всю ее изорвали. В общем, ничего у тебя нового, капитан, а вот у меня для тебя есть то, о чем ты столько раз меня уже спрашивал. Давай-ка мы начнем по порядку.

Первое, по Милорадовичем все решено, прошение о предоставлении им подданства Российской империи удовлетворено. Подожди пока благодарить, знаю я, что род у них старинный, дворянский и они его аж от каких-то там своих князей ведут, но это, Алексей, в Сербии, да и то, пока она под пятой у османов находится, все это, скорее, условности. У нас же они ни в потомственное, ни в личное дворянство перейти не могут, разве что сам Живан, как армейский офицер, будет в него посвящен. Но и, разумеется, о переходе их в крестьянство и даже в мещанское сословие речи тоже быть не может. Поэтому относиться они будут к сословию разночинцев. Вполне себе достойная категория людей, я тебе скажу. Вон, те же дети личных, не потомственных дворян по своему рождению как раз таки в этом сословии и состоят и являются людьми уважаемыми, свободными.