Граница безмолвия

– Кого-либо из рода Оркана знаешь? – штабс-капитан специально расстегнул кожаную меховую куртку без каких-либо знаков различий, под которой просматривалась красноармейская гимнастерка.

– Знаешь, однако, начальника. Моя – из рода Оркана.

– Что ты сказал?! Ты утверждаешь, что принадлежишь к роду Оркана?!

– Ты-ты, утверждаешь, – добродушно кивал эвенк. – Никола из рода Оркана, – тыкал себя пальцем в грудь. – Барс-Оркана, Мудрый Оркана.

– Его так величают у вас: Мудрый Оркана?

– Так величают, однако.

– Значит, тебя сам Бог послал. Где стойбище старейшины?

– Три дня, – показал пастух на растопыренных пальцах, – на олене ходи. Стойбище смотри. Туда ходи, – показал он в сторону видневшейся вдали холмистой возвышенности, посреди которой особо выделялся конусообразный, похожий на окаменевшую ярангу, холм. – Большой стойбище рода Оркан, князьца[48] эвенка Оркан, однако, начальник.

– Ну, насколько он на самом деле мудр – это нам еще предстоит увидеть. – пробормотал себе под нос Кротов. – Что он там делает, оленей своих пасет?

– Простой эвенка олени пасет, князьца эвенка Мудрый Оркан много думы думает. Он говорит: «Орон ачин – эвенки ачин».

– Никола сказал: «Нет оленя – нет эвенка», – перевел штабс-капитану приблизившийся к самому его плечу Бивень. – Поговорка такая эвенко-тунгусская.

– Глубочайшая мудрость, – процедил Кротов, глядя куда-то в серое поднебесье. – Вполне достойная Мудрого Оркана. И хорошо, что Никола то ли не уловил его сарказма, то ли попросту не придал ему значения.

– Ты летишь туда, к Оркан летишь? – спокойно поинтересовался он.

– Нет, в Тюмень, – наугад махнул Кротов куда-то в южном направлении. – Большой город Тюмень. Слыхал о таком?

– Тюмень слыхал, Тобольск слыхал. Ишим опять слыхал. Никола Оркан много слыхал. Три года в Туре[49] школа ходи.

– Да ты у нас, вижу, грамотей.

– Нет, Никола не грамотей. Олень – Оркан – грамотей. Армия служит, граница служит. Шибко грамотей. Ефрейтор, однако. Оленя-Оркана молодая жена Мудрого Оркана родила[50]. На берегу океана служит. Большой начальника военный будет.

Штабс-капитан и Бивень переглянулись и вновь уставились на оленевода.

– Это он на той заставе служит, которая возле острова Фактория? – по-эвенкийски спросил Бивень своего соплеменника. – Где река Тангарка в океан впадает?

– Там, где река Тангарка, – охотно подтвердил оленевод, предварительно никак не отреагировав на название острова.

– Далеко, однако.

– Далеко, очень далеко. С ним говорить надо. Ефрейтора Оленева у начальства спрашивать надо. По-нашему он Олень-Оркан, а по-русски – ефрейтор Оркан Оленев.

– Почему все-таки именно с ним говорить надо? Вы что, видитесь с молодым Орканом? Он уже имеет какое-то влияние на эвенков? На все тунгусское племя?

– Он князьца будет. Великий князьца – эвенков, эвенов, ненцев, ульчей, орочей. Хан Сибири. Великий хан Великой Сибири.

– Этот ваш ефрейтор Олень-Оркан?! – скептически ухмыльнулся Бивень, но тотчас же вспомнил, что ведь Гитлер тоже приходил к власти не с генеральскими лампасами.

Когда Бивень перевел штабс-капитану смысл беседы с Николой, тот даже присвистнул от удивления. Такого поворота событий он не ожидал. Тем не менее сначала он все же хотел встретиться со старым вождем.

– Послушай, Никола, – спросил он, уже направляясь к самолету, – ты хоть знаешь, что идет война?

– Где война? – не понял тот.

– В Советском Союзе, в России. Во всей Европе. Война идет: Германия на Россию напала. Приходилось слышать об этом?

Никола на несколько мгновений замешкался, но потом вдруг по его не по летам морщинистому лицу расплылась мстительная какая-то ухмылка.

– Россия далеко, война далеко. Оленя есть, пастбища есть, эвенка есть. Зачем война? – придурковато улыбнулся он. Причем поначалу Кротову показалось, что эвенк так до конца и не понял, о чем идет речь, что на самом деле произошло.

– Да, вот это они и есть – советские оленеводы! Увы! – попытался убедить самого себя штабс-капитан.

– Из рода Мудрого Оркана, – вдруг горделиво уточнил Никола.

– Счастливо вам тут живется, висельники пропойные, – с презрением и в то же время с завистью проговорил Кротов. И в ту же минуту наткнулся на жесткий взгляд тунгуса. Это был взгляд азиата – хитрого, мстительного и беспощадного.

– И много немца пришел? – по-русски спросил он то ли Бивня, то ли Кротова.

– Очень много, – ответил Бивень. – Солдат много, танков и самолетов много. Много народов Гитлер на Русь привел, целую орду, как когда-то Великий Чингисхан.

– И надолго привел?

– На триста лет, не меньше. Говорю же: как когда-то Чингисхан. Великая Орда его уже под Москвой стоит; считай, под стенами Кремля. Так что, судя по всему, сталинской России пришел конец.

Глаза Николы округлились от удивления. Великая Орда, подступившая под стены Кремля, – это ему, выпускнику начальной школы столицы Эвенкии, было понятно. Непонятно только было, кто эти, спустившиеся с небес люди, которые позволяют себе так спокойно пророчить гибель сталинской России.