Граница безмолвия

– Он ведь не только что вторгся. Очевидно, его видели еще в районе Архангельска, а может, это какой-то научный полет, с разрешения Москвы. Если же нет, кто поверит, что сюда, в эту полярную сибирскую глушь, мог наведываться военный германский самолет?

– Но он же был. Вся застава видела.

– Почему не поверят? Я тоже видел, – взволнованно подключился к их разговору ефрейтор. – Карабина готовил, много стрелять хотел.

– Ты хоть не вздумай вякать по этому поводу, – поморщился Загревский. – «Много стрелять хотел!..». О том, что с Германией у нас договор о ненападении и даже о дружбе, знаешь? Ты бы пальнул по ним, они по нас, – и, считай, вооруженный конфликт, о котором завтра же знали бы в Москве. И тогда уже не ты охранял бы, а тебя. И не здесь, а где-нибудь в районе Магадана.

– И тогда палили бы по нам троим, – признал его правоту Ордаш. – Причем сразу из пушек. Кто знает, может, это проходят какие-то совместные военные учения, о которых мы не ведаем и ведать не имели права? Или же организован поиск затерявшегося, потерпевшего крушение германского судна. И потом, был же у нас с вермахтом совместный военный парад в Бресте.

– Это какой еще «совместный парад»?! – подозрительно покосился на него старший лейтенант, оторвавшись от окуляров бинокля.

– С немцами совместный. С войсками фюрера, – деловито объяснил старшина, влезая в теплые кальсоны. – Которые, выбив поляков из Брестской крепости, вошли в город. Туда же вошли и наши войска, занявшие границу по Западному Бугу.

Начальник заставы напряженно всматривался в лицо старшины, пытаясь понять, насколько серьезно он все это произносит. К тому же он прекрасно понимал, что, если Ордаш говорит правду, значит, извещает его о той правде, которой официально не существует.

– О границе знаю, слышал, а вот что касается парада… – неуверенно произнес он.

– Да сообщали об этом, командир, сообщали, – не стал углубляться в суть давно происходившего старшина. Хотя тут же усомнился: а действительно ли сообщали об этом в прессе? Лично он о параде узнал от своего отчима, который сам присутствовал при «торжественном прохождении союзных войск», как называлось это мероприятие в штабных документах, – пусть даже и в качестве зрителя. – Вы, товарищ старший лейтенант, до этой заставы где служили?

– В Горном Алтае, на границе с Китаем. Самая дальняя горная застава. Оттуда, видишь ли, сюда перебросили. На усиление, что ли. Вроде как бы на повышение.

– Похоже на то. Там вы, кажется, были заместителем начальника заставы, а здесь – начальник. Наверняка этим летом получите капитана, а может, звание вам уже присвоили, к отходу корабля.

Загревский задумчиво помолчал. Он не скрывал, что давно ждет повышения в звании, но именно поэтому всякий разговор в командирской среде по поводу званий решительно пресекал.

– Возможно, теперь парад этот уже засекретили? – наверное, только потому и вернулся он к событиям в Бресте, чтобы не продолжать разговор о чинах.

– Как его засекретишь, если в нем принимали участие сотни наших бойцов, а свидетелями стали тысячи горожан?

– У нас засекретить могут все, что угодно, – проворчал старший лейтенант. – Не только городу, всей стране прикажут – и будет молчать. Однако вернемся к этому полярному германцу.

– Факт его появления в дневнике происшествий мы, конечно же, должны отметить. Но уверен, что наши о его полете должны были знать. Откуда он мог взлететь? С территории Норвегии, так ведь?

– Со Шпицбергена, например. С палубы корабля, а то и с поверхности моря, где его дозаправили с подошедшего корабля. Это не так уж важно. Куда важнее знать, что ему здесь понадобилось? Что он здесь разведывал? Пытался выяснить, имеется ли на острове наш гарнизон?

– И конструкция у него странная, – заметил старшина, нервно прохаживаясь по мансарде начзаставы.

– Значит, так, сразу уточняю: это был германский гидросамолет, сварганенный в виде лодки. Такой самолет может садиться на воду и взлетать с неё. Если бы на нем не было колесного шасси, это была бы летающая лодка, их так и называют. Но у него ведь было шасси? Так ведь?

– Было, кажется… – неуверенно подтвердил старший лейтенант, не очень-то понимая, какое это имеет сейчас значение.

Старшина же истолковал это по-своему: при виде неожиданного «небесного визитера» старший лейтенант настолько растерялся, что попросту не обратил внимания на такую мелочь.

– А ты что скажешь, ефрейтор? – повернулся Ордаш лицом к тунгусу.

– Так точно, была колеса, товарищ старшина, – подтянулся тот. – Сам видел, однако.