Граница безмолвия

– Знаю я уже одного такого, – с мрачной иронией проговорил Ласевич, явно имея в виду самого себя, – который все порывался сходить на уссурийского… И даже служил на реке Уссури.

Ни для кого на заставе не было секретом, что Ласевич слыл заядлым охотником. Поговаривали, что там, на своей прежней заставе, проступок его связан был именно с охотой. То ли он слишком задержался на ней, а в это время на заставе произошло какое-то ЧП, то ли слегка подстрелил кого-то из своих напарников по охоте – и дело чуть было не закончилось для него трибуналом. Но кто-то там, в штабе погранокруга, решил не раздувать это происшествие, а завершить таким вот понижением и ссылкой на 202-ю заставу, которая, судя по всему, давно была определена высоким начальством в виде штрафной. Благо, бежать проштрафившимся с этой заставы было некуда, да и продавать секреты Родины тоже вроде бы некому.

– На Баррынге, куда меня временно, на три месяца, перебросили, прежде чем переправить сюда, охота тоже не богаче. Если только где-нибудь в предгорье не столкнешься с бродячим стадом диких оленей или лосей. Ну, еще волков хватает, хотя какой от них прок? Разве что для самоуспокоения пару раз пальнешь, чтобы завалить какого-нибудь зазевавшегося первогодка.

– На Факторию просились тоже для того, чтобы поохотиться?

– Во-первых, не знал, есть ли там в эту пору дичь. Во-вторых, отправиться на остров ради охоты начальник заставы ни в коем случае не разрешил бы – это уж точно. Как уже сказал, я не знаю, почему существует столь жесткий запрет.

– Запрет на что, господа служивые? – услышали они позади себя голос еще одного «ссыльного» – старшины Ящука. – Речь идет о рейдах на Факторию?

– О них, – сознался Ордаш.

Прыщеватое, цвета пережженного кирпича, лицо Ящука озарилось хитроватой ухмылкой.

– Существует такой запрет, существует. Многих он раздражает, в том числе и меня, однако приказ есть приказ. Чем он вызван? Кто его знает? Может, потому что несколько лет назад двое рядовых и старший сержант погибли в проливе во время шторма, – уселся он на лавку рядом с Ордашем, – а может, чтобы не расслаблялись да не раскурочивали Нордический Замок.

– Или же где-то в штабах не хотят, чтобы тревожили могилы белогвардейцев, – запустил пробный шар Вадим.

Помолчав, Ищук искоса взглянул на старшину заставы.

– Они там все еще существуют?

– По крайней мере, одну я нашел. – О непреданном земле полковнике он решил промолчать.

– Поручика Малеева, следует полагать?

– Именно его. Мне сказали, что вам известна история этого белого десанта на Факторию и его последнего боя.

– Мне известно не больше, чем вот сидящему с нами младшему лейтенанту…

– Пардон, мне об этом вообще ничего не известно, – сразу же зачислил себя Ласевич в разряд слушателей.

– …Или начальнику заставы, – явно осторожничал Ящук. Тема белогвардейщины всегда затрагивалась с большой осторожностью. Каждый из командиров понимал, что всякое упоминание о «враге трудового народа» может завершиться доносом в НКВД, где «врагом народа» будет представать уже сам рассказчик.

– Начзаставы кое-что рассказал, но всего лишь в общих словах, – соврал Ордаш.

– Вот и я знаю всего лишь в нескольких…

– Говорят, белые отходили сюда от Диксона.

– От Дудинки и Байкаловска. Неподалеку от Диксона у белых случился бой, во время которого белые потеряли почти половину своих людей. Они хотели закрепиться в местном порту, чтобы дождаться английского судна. А может, надеялись прорваться до Архангельска или на Новую Землю. Теперь уже сказать трудно.

– Но у них был свой корабль? Меня это очень интересует, я ведь бывший моряк.

– Понимаю. Судно белые захватили на рейде Диксона. Это был корабль наших, красных. На нем пришел отряд, сформированный из рабочих и охотников Дудинки и Караула в помощь красноармейцам Диксона.

– Как же белым удалось захватить этот корабль? Взяли на абордаж?

– Когда корабль вошел в бухту, белые оставили порт и ушли. Красным казалось, что они ушли в горы, чтобы затем отступить в глубь полуострова. У них, говорят, появилась информация, что командование белых намерено перебросить свой отряд на левый берег Енисейского залива и уйти к Гыде, которая все еще оставалась в руках белых. А, возможно, там были сочувствующие их движению.

– Наверняка были.

– В конечном итоге белые поднялись вверх по Енисейскому заливу, захватили в рыбацком поселке несколько баркасов и часть их ночью появилась в бухте Диксона, а часть просочилась в порт. В общем, под утро они взяли судно, на котором оставалось лишь несколько членов экипажа, на абордаж и вышли в море. Логичнее было бы предположить, что они двинутся к острову Вайгач, чтобы прорваться через Карские Ворота и уйти в сторону Мурманска, откуда рукой подать до Норвегии. Но то ли беляки опасались, что их перехватят суда красных, то ли на борту оказалось маловато топлива и провизии…

– А может, просто хотели сбить красных со следа, – молвил Ордаш.

– Словом, вышли они в море и, невидимые с берега, направились в сторону Фактории. Надеялись, что к фактории придет иностранное судно.