Граница безмолвия

– Значит, у них была какая-то договоренность с представителями Антанты? – спросил Ласевич.

– Или же белое командование знало, что у англичан или шведов сохранились какие-то договоренности относительно закупки пушнины, – молвил Ящук. – Теперь уже трудно сказать, что именно подвигло их к высадке на Фактории. Судя по всему, белый десант провел на острове всю осень и почти всю зиму. Но кто-то из промысловиков заметил у острова их судно. Ранней весной, когда к острову еще можно было свободно подойти по льду, к береговой части Фактории подошел большой санный отряд красноармейцев, усиленный отрядом местных тунгусских охотников, то есть снайперов. Утверждают, что всего их было около пятисот штыков. Белых же к тому времени оставалось на острове не более полусотни.

– Оставалось? Значит, часть ушла?

– По льду. К Усть-Тарее. У них тоже были проводники из тунгусов. Кстати, этот отряд красные, похоже, так и не обнаружили, он исчез, растворился по долганским и тунгусским стойбищам. Ну а те, что оставались на острове, приняли бой и погибли. Все до единого: кто в бою, кто уже в плену. Тела побросали в море.

– Однако поручика Малеева они все же похоронили, – напомнил Ордаш.

– Бои длились несколько дней, так что поручика, очевидно, похоронили свои. Ни белые, ни красные похоронами врагов себя не утруждали. В этом смысле Малееву как бы повезло. Впрочем, он мог погибнуть или умереть еще до появления на острове красных. И потом, как я понимаю, в разное время на Факторию высаживалось несколько белых десантов.

Ящук и Ласевич свернули самокрутки и закурили. При этом Вадим обратил внимание, что младший лейтенант угостил старшину своей махоркой. «Возможно, – подумал он, – именно этот разговор станет началом их более близких отношений».

Ордашу политрук тоже предложил закурить, но тот вежливо отказался.

– А вам известно, что на острове находится еще один погибший – полковник? – поинтересовался он, когда собеседники сделали первые затяжки.

– Какой еще полковник? – насторожился Ящук.

– Белый, естественно.

– Понятно, что белый. У красных полковников не было. Где ты обнаружил его могилу?

– В том-то и дело, что могилы пока еще нет. Мы обнаружили незахороненное тело

– Скелет, значит?

– Да нет, сохранилось тело. При мундире и наградах. В одном потайном месте. В хижине, в закутке горного каньона. Собственно, закуток этот и хижину обнаружил ефрейтор Оленев, погнавшись за раненым песцом. Солнце туда почти не проникает, там глубоко и всегда холодно, так что тело офицера остается упакованным в лед, и сохранилось в таком состоянии, словно он только вчера погиб. Погоны видны, кобура.

– Вы его похоронили?

– Нет. Вообще не притрагивались к нему.

Ласевич помолчал, покряхтел и, отвернувшись в сторону заставы, негромко, с явным укором произнес:

– Почему же не похоронили? Могли бы. Побоялись, что обвинят в организации похорон белого офицера?

– Да нет, просто так получилось…

– Побоялись, побоялись, – прервал его Ласевич. – А зря. Гражданская давно кончилась, а мертвый – он и есть мертвый, его земле следует предавать, по христианскому, по русскому то есть, – поправился он, вспомнив, что политруку говорить о христианских традициях не пристало, – обычаю.

– Так и хотел сделать. На следующий день. Следовало возвращаться к Нордическому Замку, потому что бродили мы довольно долго. А каньон этот находится достаточно далеко от него. Остров, оказывается, намного больше по величине, чем кажется отсюда, с материка. Словом, перенесли мы с ефрейтором похороны на следующий день. Однако начальник заставы приказал готовиться к переходу на материк. Правда, отходить от берега мы не решились.

– Поднялся шторм, – кивнул младший лейтенант. – Я еще подумал: «Хотя бы не удумали выходить в открытый пролив, не дойдут ведь!»

– Ветер и шторм были такими, что о походе к далекому каньону не могло быть и речи. Передвигались мы в основном по узенькой кромке берега, на которой волна сбивала с ног. К тому же не до полковника тогда было, много раз возвращались к более важному событию – появлению германского самолета.

– Самолет – да, это особый случай, – согласился Ящук.

– И потом, старший лейтенант наверняка приказал бы отнести тело к морю и сбросить его со скалы.

– Наверное, так и приказал бы, – согласился Ящук.

– Приказал бы, точно, – поддержал его Ласевич. – И ничего странного в поведении таком не вижу – беляк ведь, классовая ненависть.

– А вы? – неожиданно спросил политрука Ордаш. – Вы какой приказ отдали бы? Похоронить этого белого полковника?

– Ага, со всеми причитающимися полковнику военными почестями, – скептически молвил Ящук.

– А почему вы, старшина, решили, что лежит там именно полковник? – ушел от ответа младший лейтенант. – Как выглядят его погоны?

– Чистые, без звезд, при двух просветах. В чинах я разбираюсь, поскольку служил в морских пограничниках, изучали. Да и просто так, интересовался.