Граница (ЛП)

     — С нами все будет хорошо, — сказал ей Итан, но услышал в собственном голосе дрожь, а слова эти прозвучали, как самая глупая в мире шутка. Где Дейв? Что случилось с Джей Ди? А что насчет Роджера Пэлла, Кэти Мэттсон, Гэри Рузы, Джоэля Шустера и еще троих человек, с которыми Итану довелось хотя бы разговаривать? Он сомневался, что после такой катастрофы осталось много выживших, но... он был жив, как и Оливия Куинтеро.

     Итан подумал, что если бы Серые люди пришли сейчас, привлеченные шумом и запахом крови, все было бы кончено. Впрочем, а не было ли все кончено уже сейчас? Пантер-Ридж был превращен в руины. Выжившие должны были уйти отсюда, хотели они того или нет.

     Уайт Мэншн, подумал Итан.

     Убежище или нет — сейчас это место тянуло его к себе сильнее, чем когда-либо. Он должен был туда добраться. Должен был... но как? Кто мог помочь ему в этом путешествии, которое заранее казалось невозможным? И ведь он даже не знал, что найдет там, но все же...

     Я взорвал Горгона. Просто взорвал. Силой своей мысли. Потому что я хотел этого.

     И он вспомнил, как Джон Дуглас, сидя на стуле в больнице, спросил его: что ты такое? Потому что я не думаю, что ты человек.

     — Неправда, — прошептал мальчик, ни к кому не обращаясь. Оливия слышала только отдаленные крики и почти истерические просьбы о помощи, понимая, что она должна бы вернуться за выжившими как лидер крепости. — Я человек, — прошептал он. — Я человек...

     Но в то же время он знал...

     Ни один человек не может вызвать землетрясения одним лишь желанием. Ни один человек не мог уничтожить ужасающего монстра силой воли.

     Итан начал плакать — тихо и неслышно. Он чувствовал себя потерянным, даже ведя Оливию вперед. Он потерялся... когда-то... где-то...

     ... и он должен был понять, кто или что он такое, или умереть, пытаясь.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МУРАВЬИНАЯ ФЕРМА

Глава одиннадцатая

     Несмотря на то, что они спали в разных кроватях, она знала, что он проснулся. И знала, почему, даже не глядя на часы. Она слышала, как он глубоко и прерывисто выдохнул, и в этом звуке крылось очень многое. Она продолжала лежать с закрытыми глазами, потому что не хотела смотреть на него, не хотела, чтобы он знал, что она тоже не спит. Она ненавидела его. Он был сам по себе.

     Мужчина по имени Джефферсон Джерихо направился в ванную и запер дверь, прежде чем включить свет. Его жена Регина осталась на своем месте. Она даже зажмурила глаза немного крепче, вспоминая то апрельское утро двухгодичной давности, когда она решила, что с нее хватит, что нельзя терпеть ни минуты больше. Он тогда сидел в своем синем кресле «Адирондак» на лужайке под большим дубом с кружкой кофе, на которой был изображен Бог — вроде как, единственный и великий правитель мира. Джефферсон пил свой кофе с половинкой ложки сахара. Как всегда, он сидел все в том же месте — в прохладной тени на пастбище в Теннесси. Лошади скакали за забором прямо напротив него. Регина смотрела, как он с удовольствием вытягивает перед собой ноги и усмехается, глядя на солнце, и думала, что больше не выдержит этого ни минуты... ни секунды!

     Поэтому она покинула крыльцо их дома, построенного в стиле английского особняка, направилась в кабинет Джефферсона и открыла ящик стола, где он держал свой «Смит-Вессон» .38 калибра. Она не раз видела, как он практиковался в стрельбе, поэтому знала, как снять предохранитель и как загрузить барабан. Регина родилась на ферме и проделала долгий путь к тем богатствам, которыми обладала сейчас и которые теперь ее мучили. Но, слава Христу, она умела стрелять и могла спустить курок, если потребуется.

     Сегодня Регина поняла, что потребуется.

     С заряженным пистолетом в своей желтой шелковой ночной сорочке, кружащейся вокруг нее от дуновения приятного весеннего ветерка, она сошла с крыльца и пошла по дорожке из широких каменных плит, которые тянулись мимо декоративного колодца и беседки. Она смутно помнила, что это был третий день апреля, и у нее еще оставались дела по стирке и уборке, но... к черту все это!

     Сегодня был день, когда она собиралась убить пастыря.

     Лжеца. Ублюдка. Любителя вешать лапшу на уши людям, выдавая себя за искателя истины. Она ненавидела то, как он усмехался, ненавидела то, как он во всем одерживал победу, ненавидела его удачу, красоту его движений, которая сопровождала даже каждое его рукопожатие, ненавидела то, что он мог совратить даже примерную христианку и превратить ее в последнюю шлюху. А если эта новоиспеченная шлюха была довольно красива и достаточно податлива, он даже мог показать ей «проблеск Рая», но она должна была стать «рисковым игроком», как и он сам. Должна была стать Мечтателем, Искателем... и прочими высокопарными словами, которые он использовал, чтобы люди рядом с ним чувствовали себя более важными, и их было легче контролировать.