Граница миров

С каждой новой бомбой, которая взрывается в Центре там, наверху, на поверхности, сталактиты обрушивают на нее каменную пыль. Вокруг нее нет никого, но земля усеяна ружьями, автоматами, гранатами, огнеметами и противопехотными минами. Она раздвигает их носком своего солдатского башмака. Всё это оружие – лишь непригодные копии, неудачные отголоски. К счастью, оно никогда не будет убивать.

Те, кто хотел использовать его, мертвы, убиты где-то там наверху.

Ей следовало бы раньше понять настоящую цель проекта и его абсурдность. Ей следовало бы знать, что ее начальство никогда не имело иных намерений, кроме как производить всё больше и больше оружия. В любом случае их эксперименты были обречены на провал. Отголоски не предназначены для снабжения человеческих существ тем, чего им не хватает.

Евлалия стряхивает скальную пыль, осевшую на очках. Она выжила, когда депортировали ее семью, выжила в изгнании из родной страны, выжила, несмотря на голод, болезни и бомбардировки. Каждый вечер, перед тем как заснуть, она повторяла себе, что всё это должно иметь смысл, что ее призвание – проскользнуть сквозь сети всех катастроф, чтобы спасти мир от него самого.

Сегодня она понимает, что ей вообще-то просто везло. И самым большим везением была встреча с Другим в телефонной трубке.

– Ты изменил мой взгляд на вещи.

– Изменил вещи, – потрескивает ее отголосок в рации, пристегнутой к поясу.

Евлалия улыбается.

– Хвастун.

Она скидывает лямки ранца и достает оттуда толстую тетрадь. Самую личную ее рукопись: театральную пьесу. Она вложила в нее всю себя. В состав чернил вошли ее кровь и пот, и переплела она ее своими волосами. Она создала эту пьесу за последние недели, без пишущей машинки и без ведома начальства. Но даже если бы они ее обнаружили, что они смогли бы понять? Она зашифровала текст, используя старый алфавит собственного изобретения, самый свой любимый, с красивыми завитушками.

Прижав тетрадь к груди, она медленно идет между двумя гигантскими калейдоскопами, чье постоянное движение покрывает ее кожу цветными разводами. На пересечении их лучей, внутри импровизированного заграждения из колючей проволоки, она наконец видит его, едва заметный невооруженным глазом: Рог изобилия.

«Частица, чье гравитационное поле разлагает приблизившуюся к ней материю, прежде чем превратить ее в субстанцию, из которой можно вылепить что угодно». Такое определение предложило ей начальство. Благодаря Другому Евлалия знает, до какой степени они ошибались, знает, почему они могли производить только неудачные копии оружия и солдат, знает, почему не совершит той же ошибки.

Она кладет рукопись внутрь проволочного заграждения и отступает, пока не оказывается вне поля действия искорки. Переплет уже распыляется бумажным облачком. Страницы, исписанные ее собственной рукой, собственной кровью и собственным потом, содержат начало истории – истории ее будущих детей. Вот что Евлалия преподносит искорке: слова. А взамен ждет разумную жизнь. Двадцать одну жизнь, если быть точной.

Потому что начальство ошибалось, Рог изобилия никогда не был частицей.

Это дыра.