Граница не знает покоя

Каретников с полгода назад был назначен старшиной на соседнюю заставу, расположенную километрах в пяти отсюда. Раньше, бывало, нет—нет да и заскочит он к старым своим товарищам. Но вот уже больше месяца его ни разу здесь не видали.

В комнатах, где отдыхают солдаты, погас свет. Застава погрузилась в сон. Но вот на рассвете раздался сигнал:

— Тревога! Застава — в ружье!

Будто вихрем сорвало пограничников с постелей. Расхватав из пирамид оружие, на бегу застегивая ремни снаряжения, люди выскочили из казармы, Все Забужье сверкало вспышками орудийного огня. Гремели залпы, татакали пулеметы. Кто—то громко воскликнул:

— Война!

Лейтенант Репенко подбежал к телефону, чтобы связаться со старшим начальником. Но связь уже была выведена из строя. Он хотел было вызвать политрука Мещерякова и, вспомнив, что тот в командировке, пожалел — хорошо, если бы друг был рядом! В этот момент к Репенко подбежал Василий Петров.

— Оружие и боеприпасы немедленно в блокгаузы. Занять оборону! — приказал лейтенант.

Федор Козлов, выполнявший обязанности старшины, открыл склад оружия и боеприпасов. Выкатывали пулеметы, ящики с патронами и уносили в вырытые под землей укрытия с бойницами. Одна группа бойцов заняла блокгауз, выдвинутый к Бугу влево от домика заставы. Эту группу возглавил сержант Федор Козлов. Старшим группы бойцов, занявших другой блокгауз, назначен Василий Петров.

Редела предутренняя мгла. Яркими лилово—оранжевыми красками разрисовывался восточный край неба. Грохот орудий над Бугом не прекращался. Теперь, с началом рассвета, снаряды стали ложиться все ближе к заставе. В какой—то миг два снаряда почти одновременно угодили в казарму — разлетелась крыша, рухнули стены, и пламя охватило строение. Лейтенант приказал всем солдатам занять места в блокгаузах.

Выставленные разведчики—наблюдатели видели, как вражеские солдаты накапливались на противоположном берегу реки, готовясь к переправе. На участке слева от заставы группа вражеской пехоты предприняла попытку переправиться на лодках. Сержант Козлов приказал расчету станкового пулемета открыть огонь. Пули сразили с десяток гитлеровцев, и те повернули в другое место.

Между тем разведчики донесли лейтенанту Репенко, что крупные, силы немцев сосредоточиваются в леске, за изгибом реки.

— Послать туда станковый пулемет! — приказал он замполитруку Петрову.

— Разрешите мне самому пойти! — вызвался Василий Петров.

— Что ж, давай! — не раздумывая, согласился Репенко. Он внимательно посмотрел в открытое, всегда добродушное лицо Василия Петрова, заглянул в полные решимости глаза воина и крепко пожал ему руку.

— Ну, хлопцы, пошли! — сказал Петров пулеметчикам, махнув рукой вправо от блокгауза.

Через несколько минут расчет станкового пулемета уже пробирался кустарниками к нужному месту. Впереди Петров с высоким смуглым солдатом Мершевым тащили пулемет. За ними, пригибая голову, шел Савин. Путь был небольшой, но теперь, когда над головами проносились снаряды, свистели пули, он казался длинным. Маскируясь растительностью и складками местности, пулеметчики поднимались по холму все выше и выше.

— Вот здесь будет огневая позиция! — сказал Василий Петров, остановившись возле заросшего травой старого окопа. Мершевой и Савин, достав лопаты, лежа стали дооборудовать огневую позицию. Петров залег, развернул пулемет и, взявшись за рукоятки, осмотрел противоположный берег.

Обзор отсюда был отличный. На многие сотни метров вправо и влево просматривалась река. Большое пространство противоположного берега с лесом было как на ладони.

Петров видит, как к реке подтягиваются цепи немцев, как множество лодок спускалось на воду.

С левого берега загрохотали орудия, минометы: под прикрытием огня началась переправа через Буг.

— Сейчас мы им покажем переправу! — со злостью проговорил Петров и, еще крепче стиснув рукоятки пулемета, нажал на гашетки, Длинные очереди, словно лезвие огромной бритвы, косили немцев. На мыс, откуда строчил пулемет, градом посыпались мины. Но Петров и бойцы расчета ползком перебрались в сторону, где Савин уже успел отрыть новый окоп. И тут Петров опять поливает врага смертоносным ливнем. Вода в Буге побагровела от вражеской крови. Ни один фашистский солдат не доплыл до правого берега.

— Что, схватили по зубам? — приговаривал Петров, добивая последних фашистов, пытавшихся переправиться через водный рубеж.

Снова снаряды и мины посыпались на мыс. Сужается кольцо разрывов вокруг станкового пулемета. Совсем близко взлетела поднятая чудовищной силой земля, и не своим голосом закричал молодой боец Савин. Осколок ему попал в живот. Он закусил до крови губу, прижался спиной к свежей земле недавно вырытого им окопа. Лицо его перекосилось, позеленело и все тело дрожало в лихорадке.

Петров стиснул зубы: это была первая кровь советского человека, которую он увидел в бою. Василий приказал Мершевому доставить раненого на заставу.

— Как же ты один останешься? — с тревогой спросил Мершевой.

— Ничего, справлюсь,— ответил Василий.— А ты торопись, человек ведь истекает кровью.

Василий поцеловал Савина, крепко обнял Мершевого.