Граница в огне

Очень многих бандитов не дождался в то утро «иностранный отдел войск Востока» генерала Рейнгардта Гелена. Тринадцать трупов бандитов осталось на советском берегу. Еще больше унесла быстрая бужская вода.

Награжденные За свой подвиг медалями «За боевые заслуги», пограничники Конкин и Песков уехали во внеочередной отпуск. Слава об их подвиге еще тогда, за несколько месяцев до июня 1941 года, укрепила боевой авторитет тринадцатой заставы и ее начальника, воспитывающего мужественных и опытных защитников границы.

Все они — командиры, бойцы и женщины маленького пограничного гарнизона — хорошо знали, как живет соседнее с заставой село Скоморохи, ходили туда и помогали своим опытом, своим добрым словом его молодому колхозу. Впервые в истории Скоморох простые люди, что разместились в соседнем здании панского фольварка, стали друзьями, советчиками и учителями для окрестных селян.

Так начиналась новая история села Скоморохи, на землях которого вскоре свершилось событие, затмившее своей значительностью и ослепительным сиянием человеческой доблести все остальное, самое памятное, что происходило здесь когда-либо и уходило корнями вглубь веков, в далекие княжеские времена Червовой Руси.

Но обо всем, что совершили защитники славной тринадцатой заставы, надо рассказать по порядку.

2. ПЕРЕД ГРОЗОЙ

Около полуночи 20 июня 1941 года пограничники Давыдов и Зикин, проходя вдоль Западного Буга, услыхали на другом берегу гул моторов. Осторожно пробираясь сквозь кусты, они сперва не обратили особого внимания на этот подозрительный шум. Когда же гул усилился и соединился с другими подобными же звуками, пограничники замедлили движение.

За Бугом ревели танки.

Тяжелый, надрывный гул заглушал пение соловьев под Черным лесом. Видимо, съезжая с платформ и разворачиваясь около железнодорожного полотна, танки скрежетали гусеницами. Их моторы ворчали при переключении скоростей. То и дело фары танков бросали тоненькие лучики света в нашу сторону.

— Опять маневры? — спросил Давыдова Зикин. — Не дает им Гитлер покоя даже ночью!

Был он простодушен и доверчив, этот рядовой боец заставы в Скоморохах. Товарищи по службе подтрунивали над Зикиным, называя его по местному «господарем». Не раз весною, после нарядов, Зикин уходил в Скоморохи и помогал по хозяйству одному из местных хлеборобов. Он уезжал с ним в поле и там, сняв гимнастерку и разувшись, шел за плугом, уминая босыми ногами влажную, крепко пахнущую весеннюю землю. Пограничники подсмеивались, что все это делается неспроста. «Дело вовсе не в том, что Зикин истосковался по работе на земле, — говорили они, — а всему виною красивая дочка господаря». Не раз на заставе поговаривали, что осенью, после демобилизации, Зикин женится на ней и останется «господарювать» в Скоморохах.

…Танки в польском Забужье ревели все сильнее. Давыдов ничего не ответил на шепот Зикина. Прислушиваясь к звукам, долетающим из-за рубежа, он решил немедленно после возвращения из наряда доложить о них начальнику заставы лейтенанту Алексею Лопатину, хотя ему и казалось, что ничего особенно нового и сверхъестественного в этом шуме не было.

Уже начиная с апреля 1941 года гитлеровцы подтягивали к советской границе свои войска. С половины июня люди советского пограничья даже днем слышали отдаленную канонаду немецкий тяжелых орудий. Все это фашисты называли «маневрами». В сообщениях германского информационного бюро говорилось, что, предохраняя части имперской армии от нападения английской авиации, а также желая дать им спокойный отдых после французской кампании, «командование отводит войска в отдаленные районы Восточной Польши».

Однако ночью 20 июня 1941 года рев танковых моторов в Забужье был особенно сильным.

Но ни старший наряда Давыдов, учитель в прошлом, ни его спутник Зикин, ни даже начальник пограничной заставы в Скоморохах Лопатин не могли тогда знать того, что стало известно позже.

Ночью 20 июня 1941 года в лесах Забужья, севернее Сокаля, разгружалась 11-я танковая дивизия немцев, только что прибывшая к советской границе из Вены на пополнение танковой армии фон Клейста.

Одиннадцатой танковой дивизией командовал назначенный на этот пост незадолго до ее передислокации генерал-майор Людвиг Крювель. Ранее, в «польскую кампанию», он был генерал-квартирмейстером. Весь путь от австрийской столицы до Черного леса на левом берегу Буга, севернее Сокаля, 11-я танковая дивизия совершила за двое суток. По дороге из Вены в вагонах эшелонов, перевозивших дивизию, среди офицеров и низших чипов распространяли слух, видимо пущенный кем-то из командования с целью дезинформации. Смысл этого слуха был таков: «Дивизия предназначена для похода в Индию. СССР разрешил германскому правительству перебросить свои войска транзитом по советской территории для того, чтобы они могли вторгнуться в индийские владения англичан по суше».

Очевидная нелепость этого усиленно распространяемого слуха стала ясна, как только 11-я танковая дивизия начала скрытно располагаться в лесу, неподалеку от границы.