Границы памяти

Воин отступил и заметил, что со спины угольнокожих ещё больше. Весь коридор кишел ими, как старая консервная банка червями. Недовольные тем, что кто-то нарушил их сон, твари окружили пришельца. Они ползали, изредка вставали на ноги, вспоминая то человеческое, что в них осталось, и снова падали на четыре точки. Никто из них не мог понять, что не так с этим странным темнокожим волосатым чужаком.

Тут Авайкай заметил, что его нога кровоточит. Видимо, когда неопытный воин обстрелял стеклянную коробку, его задело то ли рикошетом, то ли отлетевшим осколком. Медленно, чтобы ненароком не разозлить зверей, он расстегнул сумку, закреплённую на бедре, достал бинт и антисептик. Поставив автомат на предохранитель, и повесив за плечо, он сел на пол, вытянул ногу, чтобы обработать рану. Твари не реагировали. Только иногда издавали жуткий сипящий свист. Иные делали «хш-хш!», выдавливая из горла боевой клич, но страх превозмогал их, не давая перейти на визг.

Иттешарец поднялся, подхватил за лямку автомат и поцеловал амулет.

«Слава Вечному Иттешару!» произнёс он про себя и двинулся в коридор за другими бойцами.

Солдаты Иттешара спустились по лестнице из офисного сектора в жилой. Здесь не было стеклянных коробов — только непрозрачные двери с табличками. Ото́аш Мисе́р, директор. Ке́скуак Дзим, глава коммерческого отдела. Итилиа́ра Ва́рус, начальница отдела по борьбе с контрпропагандой и саботажем. Все двери были открыты, а вещи в комнатах разбросаны. Солдаты оценили роскошь и простор некоторых жилищ, выходивших окнами на холодный индустриальный пейзаж. Командир — высокий, мускулистый вояка с мощным раздвоенным подбородком и единственной толстой косой, вошёл в апартаменты директора и рассмотрел вид из окна, наслаждаясь панорамой.

— Как тебе, Авайкай? — спросил командир молодого бойца. Стоя рядом с «Отцом», тот испытывал неловкость, чувствуя себя бледным мальчиком. И действительно, кожа у Авайкая была светлее, чем у командира.

— Мне больше по душе родные лагуны, пальмовые рощи и цветущие вулканы, — ответил тот.

— Ничего ты не понимаешь.

Квартиры, что располагались ниже, не могли похвастать своими площадями. В них проживали управленцы среднего звена, начальники охраны, счетоводы и кадровики. Ниже находились дома инженеров и химиков. Авайкай, освещал таблички фонарём. Он пытался прочитать их, проверяя свои знания языка Сенеллерты. Правда, имена говорили ему не больше, чем шёпот волн на ветру. Ленн Ара́ш, главный инженер. Нэш Саа́л, инженер по технике безопасности. Пи́раш Сонн, программист. У основания жилого сектора ютился обслуживающий персонал. Комнаты здесь были не больше кают. О́куа Дзиз, лаборантка. Пассато́н Дцер, охранник. Воин прошёл дальше и посветил себе под ноги. Он заметил, что в секторе жилья нет ни одного трупа. Из помещений доносилось недовольное шипение новых обитателей, по комнатам и коридорам были разбросаны шторы, подушки, одежда, но ни одно мёртвое тело не омрачало картину. Авайкай продолжил читать имена на табличках некоторых комнат. Ко́скун Ше́на, уборщица. Рашо́ре Ли́ус, охранник. Илиаю́ша Мюо́зе, корпоративный медик.

Жилой сектор остался позади. Предстояло пройти только один этаж — проходную. Здесь-то и располагалась большая часть трупов, причём лежали они двумя кучами, у каждого из выходов. На некоторых телах виднелись царапины и ссадины, одежда местами была порвана или растянута. И всё же, умерли они не от побоев.

— Разблокируйте двери, — приказал командир.

— Отец! — окликнул один из солдат.

Возле груды мёртвых, что скопилась у главного выхода, около руки охранника, лежавшего у пульта, валялся газовый баллон. На лице охранника застыл ужас. Он боялся не зверей, и не людей, что пытались прорваться, и даже не наказания. Охранник боялся самого себя, того, что он сделал, и будто просил прощения за содеянное. Его шея была порезана, а возле другой руки лежал окровавленный канцелярский нож.

Командир осмотрел нож, рабочего и тела. Он понял, что произошло и надменно, будто наблюдая гусениц, что застряли в собственном смертельном «хороводе», усмехнулся. Никогда ещё командир не чувствовал себя так близко к победе над Сенеллертой. Широко расставив ноги, он гордо возвысился над телом охранника.

— Он убил себя до того, как прибежали остальные. На нём нет следов насилия, значит, его не пытались остановить, — командир обратил внимание на баллон.

Спасение было так близко — в каких-то сантиметрах за стеклом. Люди уже чувствовали сладковатый запах свободы. Но прорваться было не суждено ни единой живой душе. Отчаянно толкаясь, тяжело дыша, глоток за глотком они наполняли свои лёгкие ядовитым газом. Вентиль баллона был сорван. Закрыть баллон или чем-то заткнуть было невозможно, да и некогда — газ уже наполнил помещение.

— Надеть респираторы! — приказал командир. Все бойцы немедленно подчинились. Командир слегка ударил ногой одно из тел и обратился к ближайшему солдату: — Кагарха́й, что за вещество?

Солдат присмотрелся и, прочитав надпись на шанасур, дал ответ:

— Хлорметан.

— Он тяжелее воздуха?