Границы памяти

В голове раздался звук удара футбольного мяча о штангу. Будто из другой жизни. Из другой, параллельной, Вселенной. В каком-то смысле, так оно и было. Перед глазами предстали трущобы — старые грязные дома, громоздившиеся друг на друге, будто дворовые болельщики, которым не хватило мест. Он помнил, как ребята собирались играть за свалкой, как бегали по крышам наперегонки, оставляя на коленях ссадины и придумывая оправдания для родителей.

— Я часто убегал из дома, — признался Кайрил. — В поисках приключений, готов был облазить вдоль и поперёк хоть заброшенный дом. Я не боялся ничего — ни бандитов, ни наркоманов. То и дело меня тянуло к развалинам. Там я просто обожал находить какие-нибудь ценные, никому не нужные, вещи. Хм… конечно, я знал, что можно трогать, а что нельзя. Так, например, иглы и шприцы трогать нельзя.

Он вспомнил себя в восемь лет. В этом возрасте мальчик из трущоб, по имени Кристиан, обнаружил в себе дар двигать предметы, не прикасаясь к ним. Получалось очень слабо, но внимание к себе он вызвал нешуточное. После того, как, на глазах у родителей, он передвинул стакан с водой, судьба Кристиана испортилась на долгие годы.

— Они отвели меня к специалисту. Заставили повторить. Я повторил. Зря, как потом оказалось. После этого визиты к специалистам — этим противным дядькам в халатах — участились. Передо мной ставили разные стаканы, с водой или без воды и заставляли двигать. Дома я отрабатывал свой дар. Учёные задавали мне вопросы, брали кровь, кололи уколами, заставляли двигать стаканы снова и снова. Эти дурацкие ненавистные стаканы! В конце концов, я не выдержал и сбежал из дома.

— Сбежал?! — удивился Дцер. — У нас за это отдают в воспитательный дом.

— Долго я, конечно, не продержался. Прожил два дня под мостом, — он усмехнулся. — А потом меня нашли.

Кайрил лежал неподвижно, глядя в потолок.

— Мне стукнуло двенадцать, когда я снова всё испортил. Это было в мой день рождения. Мы с пацанами играли в футбол… вы знаете, то такое футбол? — многие покачали головами. Пришло вкратце объяснить правила. — Так вот.

Марк закрыл глаза и вновь стал Кристианом Маркесом двенадцати лет. Рыжее солнце освещало футбольное поле, будто гигантский прожектор. «Верхи» играли против «низов», это был матч-реванш. Кристиан играл за «низы». В этот раз его поставили центральным нападающим, и это был шанс, который Кристиан не имел права упустить. «Верхи» вели одиннадцать — десять. Близился к концу второй тайм. Требовалось срочно выровнять счёт, и с каждой минутой шансы утекали как песок сквозь пальцы. «Низы» устали, а команда противника, более тренированная, казалось, могла бы играть хоть до самого утра. И тогда Кристиан пошёл на отчаянный шаг: он выключил внутренний ограничитель, встал посреди поля и, глубоко вдохнув на «раз, два, три», резко выдохнул и ринулся вперёд, чтобы сделать то, о чём позднее пожалеет. Кристиан сосредоточил Энергию в своих пальцах, ударил ногой по мячу и мысленно протянул к нему незримую нить. Словно игла, нить пронзила мяч и двинулась дальше, зацепившись за точку на сетке ворот. А затем, когда мяч уже почти оказался в руках вратаря, Кристиан сдвинул нить влево. Мяч обогнул вратаря и влетел в сетку.

— Так я оказался под колпаком, — закончил бывший Кристиан Маркес.

— И что было дальше? — спросил Дцер.

— Мне пришлось стать агентом Доктрины. Я понял: или внедрюсь, или меня растопчут. Не подумайте, что я до сих пор служу Доктрине, — он задумался и добавил: — Этот мост уже сгорел.

— Как ты попал сюда?

— Долгая история. Если бы я только знал…

Теперь уже точно никто не хотел спать. По бару витала тихая шелестящая речь. Казалось, тут нет выживающих, и нет никакой войны, а есть обычные посетители, которые пришли отдохнуть. И ничего, что они все лежат на полу, подстелив под себя одежду. Мало ли, какие традиции в каком заведении? Ораш Сисаль даже подумывал после войны разрешить посетителям выпивать лёжа. Он и сам удобно расположился за барной стойкой, поворачивая иногда колёсико транзистора.

— Я рассказал свою историю, — повернулся Марк Хоуп к бывшему морскому патрульному. — Теперь твоя очередь.

Кайрил впервые разглядел морщины и плохие разреженные зубы у Дцера на лице. При первой встрече Дцер показался ему простым щуплым и нагловатым парнем с тесаком. Теперь же он увидел годы и годы, полные ужасов, бедности и болезней.

— Хе! Если я начну рассказывать все свои истории, — ухмыльнулся он, — не хватит и целого дня.

— Расскажи лучшую.