Грантхавали (Собрание)

Однажды Кабир попросил Лои приготовить угощение для святых, которые в очередной раз должны были навестить его. Но в доме, на беду, не было ни денег, ни провизии. Тогда Кабир послал Лои к бакалейщику попросить еды в долг. Бакалейщик же, очарованный красотой молодой женщины, пообещал дать ей вдоволь продуктов, если она останется у него на ночь. Лои вернулась домой и все рассказала мужу. Кабир велел ей согласиться на условия бакалейщика. Провизия была доставлена, и Лои накормила святых отменными кушаньями. Кабир сдержал слово: ночью, в ужасный ливень, он завернул жену в одеяло, взвалил ее на плечи и понес торговцу. Когда бакалейщик увидел Лои сухой, он спросил: "Каким образом тебе удалось пройти по улице в такой жуткий ливень, не намочив одежды?" Лои рассказала, что муж ее Кабир сам принес ее в дом торговцу, накинув на нее одеяло, и сдержал тем самым данное слово. Бакалейщик был смущен и бросился в ноги Кабиру, вымаливая прощение. Таков был этот поэт и проповедник, удивлявший и восхищавший окружавших его людей.

Разумеется, такой человек, как Кабир, не мог спокойно жить и проповедовать. Он был обречен на преследования властителей и клевету завистников. Однажды к султану Снкандару Лоди явилась толпа врагов Кабира – и мусульман, и хинду. Они шли средь бела дня с пылающими факелами и кричали, что все царство пребывает во мраке из-за гнусной проповеди Кабира, который не уважает ни одной из религий и сам полагает себя Брахманом и Великим Учителем. Разгневанный султан призвал Кабира, но тот не спешил предстать пред грозные очи владыки, заявляя, что для него Государь – один лишь Рама. Когда наконец поэт был доставлен во дворец, Сикандар Лоди спросил его: "Отчего не боишься ты моего гнева, почему не пришел по первому зову?" – "Я смотрел чудный спектакль", – отвечал ему Кабир. "И что же ты видел?" "Я видел часть мира сквозь игольное ушко, чрез которое прошли тысячи верблюдов и слонов". "Ты лжешь!" – воскликнул разгневанный султан. "Знаешь ли, Владыка, – отвечал Кабир, – как велико расстояние между землей и раем? Знаешь ли ты, о Шах, сколько живых существ разгуливает по этим просторам? И меж тем все они отражаются в глазах Верного. Разве глаз санта не похож на игольное ушко?" Сикандар Лоди, сраженный мудростью поэта, отпустил его с миром.

Однако шейх Такки, придворный султана, был раздосадован успехами Кабира при дворе и не переставал оговаривать поэта перед своим властителем. Он утверждал, что бенаресский проповедник сеет смуту и искушает как хинду, так и мусульман, и, полагая себя воплощением Божества, впадает в оскорбительную для Аллаха ересь. Особенное недовольство окружающих вызывало то, что Кабир не желает жить ни как хинду, ни как мусульманин, но утверждает, что Бог обитает в каждом сердце. Мало того, он, бедняк, человек презренной касты, называет себя Кабир-Великий, хотя так приличествует называть только Бога или падишаха.

Сикандар Лоди снова призвал к себе поэта-ткача и спросил его: "Каково твое настоящее имя, работник?" Кабир ответил: "Имя мое – Великий, имя мое – во всех трех мирах, вода, воздух и времена года – все это Я. Я – создатель Вселенной". Султан растерялся. Такого ему еще не доводилось слышать. И, чтобы впредь более никому не повадно было воображать себя создателем Вселенной, он приказал заковать Кабира в цепи, привязать ему на шею камень и утопить в Ганге, что и было исполнено. Возликовали враги Кабира, когда он исчез под водой, а ученики санта зарыдали, заламывая руки. Но через мгновение люди на берегу застыли от изумления: они увидели Кабира сидящим на оленьей шкуре посредине реки и плывущим против течения.

Тогда враги Кабира потребовали, чтобы поэта сожгли. Султан уступил. Кабира посадили в железную клетку и разожгли огонь. Но пламя не достигало святого, и он ежился от прохлады. "Он колдун, чародей и маг, он в сговоре с нечистой силон", – возопили завистники пророка. Султан испугался и велел, связав по рукам и ногам новоявленного мага, бросить его под ноги разъяренному слону. Слон, однако, даже не приблизился к Кабиру. Взбешенный султан сам уселся на слона и двинулся на несчастного поэта. Однако Кабир, сколь ни плачевно было его положение, нисколько не испугался, а слон, приблизившись к пророку, пал пред Кабиром ниц и разрешил поэту расправиться с его врагами по собственному усмотрению. Но, дабы подобное не повторялось впредь, властитель изгнал поэта из Бенареса, приговаривая: "Так будет спокойнее". Легенды о взаимоотношениях Кабира и султана близки к различным сказаниям о пророках и святых, которых толпа, побивая камнями, влечет на суд властей. Здесь хочется упомянуть известные библейские истории Исхода из Египта, суда над Иисусом, Иоанном Крестителем и другие, указав лишь на то, что Христос отказался творить чудеса во свое спасение, в чем и видели богословы источник его спасительной миссии. Очевидно, существует некий общий для всех культур сюжет, по которому строятся легенды о взаимоотношениях святого и власти (5).