ГРАС. Цикл (СИ)

Потом они ели десерт и пили кофе. Фляжку Колесник спрятал — еще один жест, который показался Витьку добрым знаком. Он понял, что у меня голова поплыла, и упаивать меня до одурения вовсе не собирается.

Потом они поехали куда-то, сперва на автобусе, потом на метро. Потом было какое-то большое помещение, которого Витек сперва не узнал, а когда узнал, то не очень даже удивился. Белорусский вокзал. Значит, дальше мы едем на поезде. Ну что ж, на поезде, значит на поезде. Где-то в самом дальнем краешке памяти у него вспыхнуло воспоминание — все правильно, так и должно быть. Мы же еще в ресторане договорились, что поедем вдвоем в какое-то место в лесу, где будет много собак и мало людей. А люди все будут — свои в доску. И где не нужно будет тырить по карманам, и они все вместе будут делать что-то очень большое и важное.

Потом был поезд, и Колесник заботливо уложил его на нижней полке, а сам взобрался на верхнюю. И еще Витек запомнил, как Колесник объяснял соседям по купе, что да, сынишка у него неважно себя чувствует. Приехали на пару дней в Москву — в Третьяковку сходить, на Красную площадь и так далее. В первый раз мальчишку в Россию вывез. Ну сами понимаете, масса впечатлений, плюс усталость. Вот его и развезло немного. Ничего, в Минске оклемается.

Что было в Минске, Витек уже не помнил.

Глава 2

Погода в Москве, предупреждали их, переменчивая, захватите плащи. Они захватили. Оказалось, жара, вполне типичная для начала августа, от которой не спасал налетавший порывами ветерок. Лишней обузой показались не только плащи, но и официальные пиджаки, в которые им велено было обрядиться. Они взмокли уже в аэропорту, едва успев сделать несколько шагов. Ни Сивцов, ни Семашко к пиджакам не привыкли.

Капитан Владимир Сивцов, в недавнем прошлом командир взвода специального назначения «Русь», а ныне чиновник службы безопасности и, в сложившейся ситуации, представитель правительства Республики Беларусь, больше привык к неприхотливой, грубой и практичной одежде. Такой, чтобы впитывала пот, не сковывала движений и чтоб помять было не жалко. Парадную форму он не любил. Тем более — сегодняшний роскошный, на заказ шитый пиджак и брюки, в которых страшно было садиться.

По этой причине лицо капитана искажала неприятная гримаса, а крупные и ровные цыганские зубы обнажались в устрашающем оскале, который Сивцов демонстрировал окружающему миру в трудные для себя минуты жизни. Глаза у него были темно-карие, почти черные, короткие волнистые черные волосы, да и в лице помимо смуглой кожи было много характерных черт, говоривших о цыганском происхождении.

Кандидат биологических наук Иван Семашко тоже не привык к официальным встречам. Он также чувствовал себя неловко. Жесткий воротник натирал вспотевшую шею, и Иван с тоской вспоминал старую хлопчатобумажную рубашку, которую он надевал под лабораторный халат. У него волосы тоже были курчавыми, но гораздо светлее и длиннее, чем у Сивцова. Вид, как и полагается ученому, слегка рассеянный, во взгляде причудливым образом смешались невозмутимое спокойствие и такое же непреходящее удивление.

В Москву их пригласили, как было сказано, «для консультации». Непонятным оставалось, кто кого будет консультировать, белорусы москвичей или наоборот. Скорее всего, наоборот, поскольку речь шла о событиях, происходящих в приграничных с Украиной районах Беларуси. Вероятно, непостоянный и взбалмошный «большой брат» имел сказать по поводу этих событий что-нибудь важное.

Осложняло ситуацию то, что руководитель их маленькой делегации депутат парламента Сергей Иванюк вынужден был в последний момент отказаться от поездки и остаться в Минске. Обострилась не прекращавшаяся в верхних эшелонах власти закулисная политическая борьба, да и последние резкие заявления Президента дали о себе знать. Руководство, поколебавшись, назначило старшим Сивцова, лететь пришлось вдвоем.

Сомнения вызывал характер Владимира Денисовича (больше привыкшего к обращению «Володька»), главным образом, его приверженность к силовым методам решения всех вопросов. Очевидно давало о себе знать детство, проведенное в спортивной школе. Спортивная юность не только отточила его фигуру: узкая талия, широкие мускулистые плечи, атлетическая грудь, которую не мог замаскировать никакой пиджак, — но и помогла окончательно сформироваться культу силы в его душе. Человек, не способный за себя постоять, по мнению Сивцова, был недостоин не то что уважения, но и права на существование. Он просто обязан был уступить место под солнцем сильному и беспощадному.